Лапы придавливали влажный снег и оставляли за собой цепочку следов, которые ветер тут же затягивал снежной пылью. Мельхиор не спешил — ветер гладил загривок, шевелил шерсть, но не нёс с собой стужи. Ещё две недели назад воздух звенел от мороза, но теперь волк отчётливо ощущал приближающуюся слякоть весны.

Рваные багровые отметины под шерстью почти заросли, но тянущая боль и зуд от зарубцевавшейся раны на горле до сих пор мучали его. После убийства Бальтазара Мельхиор впервые покинул стаю: он хотел отвлечься, забыться в запахах чужих земель — в лагере до сих пор пахло им.

Здесь же пахло недавно пробежавшим зайцем. Мельхиор приоткрыл пасть, втягивая свежий аромат, и перешёл на рысь. Впереди, среди сугробов, мелькала небольшая фигура. Она играючи вела его прочь из леса, то исчезая в снежной пустоте, то показывая наглые уши за голым кустарником.

Ельник остался позади, липкий снег под лапами сменился твёрдым панцирем льда. Мельхиор остановился только на секунду — проверить, что лёд достаточно крепок — и продолжил охоту. Заяц шустро отталкивался мощными задними лапами и держался края озера, пока вдруг не застыл. Он глянул на Мельхиора насмешливым глазиком-бусинкой, сделал один-единственный прыжок и — пропал. Мельхиор бросился за ним, но пасть схватила только воздух. Уши больше не улавливали хруст под чужими шагами, нос не слышал запах дичи. Заяц не скрылся в тени и не юркнул под снег — просто исчез, словно его никогда и не было. Подувший ветер принёс режущий, горький привкус холода.

Мельхиор фыркнул и тряхнул головой, сгоняя наваждение. Упустил зайца. Охотничек. Волк хмуро побрёл дальше, не поднимая головы. По толще льда под лапами пробегали ломаные и узорчатые трещинки, будто сплетённые пауком. Где-то сквозь истончённый мутный настил можно было разглядеть чёрную безмятежную воду — сонное чудище ждало своего часа, чтобы вырваться наружу.

Краем глаза Мельхиор заметил движение сбоку, на склоне. Сердце пропустило удар. Заяц! Он мигом пригнулся, приготовившись к погоне, но лапы затормозили сами собой, шерсть угрожающе поднялась, а клыки оголились, когда Мельхиор понял сразу несколько вещей. Во-первых, заяц двигался не от него, а прямо на. Во-вторых, о зайцах таких размеров он не слышал даже в россказнях Мионта. В-третьих, зайца уже кто-то пережевал и выплюнул.

Мельхиор мало встречался с нежитью. В их леса забредали только случайные безмозглые одиночки и рассеянно бродили между деревьев. Мельхиор хорошо знал их запах — сладкая гниль и смрад мертвечины. Но от трупа, с трудом вышагивающего навстречу, пахло по-другому. Как будто осенний лист всю зиму пролежал в доспехе изо льда — застывшая не жизнь, не смерть. С боков потрёпанного волка свисали клочья тёмной шерсти, обнажая слишком истощённое для живого существа тело. Но в единственном целом глазе Мельхиор не видел ни угрозы, ни жажды убивать — это он видел только у живых. Взгляд незнакомца был осмысленным и глубоким.

Волк мог быть не один, но за спиной Мельхиора — открытая гладь замёрзшего озера и горы — сбежит. Вступать в схватку было слишком опасно. Малейшая ошибка, и некому будет разорвать его труп, чтобы он не поднялся свеженьким мертвецом. Но что-то удерживало Мельхиора от побега. Он подался вперёд, будто готовясь к броску, голова была опущена, а каждая мышца — напряжена. Мельхиор низко, вибрирующе зарычал. Когда воцарилась тишина, он спросил:

— Ты сбежал от смерти или вот-вот умрёшь? — в голосе мелькнула насмешка. — Наполовину жив или наполовину мёртв?

Он не ожидал ответа — нежить не могла говорить. Нежить была лишь скоплением трупов, которые жили и двигались по приказу своего повелителя, как муравьи. Но что-то — Мельхиор не мог выцепить конкретную характеристику — в этом волке было неправильно. Неправильно даже для нежити.

Отредактировано Мельхиор (17.12.2024 00:51:08)