Начало игры.

В очередной раз, в очередной раз Аделина была на тех землях, на которых быть не планировала. У неё уже был опыт в своих иллюзорных охотах на растения, когда-то она играла с нежитью – точнее, со смертью -  лишь бы изучить их земли. Безумная и одинокая, готовая на риски ради благих целей. Бессмысленная жертва или все же шаг во имя значимого? Будем ждать результата ее безрассудства.
А сейчас оставалось покорно сидеть под сосной, на всех согнутых, близко животом к земле. В «народе» бы она была «на низком старте», впрочем, на нем и была. Не могла только никак решиться двинуться вперёд, в глубину тумана. Если это вообще возможно назвать туманом.
Все ещё сидит и сильно напряжена, отчего даже легла окончательно на землю. Взгляд непрерывно катался по виду. Воистину восхищало ее место это. Нахождение на крайней линии леса словно подталкивало окунуться в неизвестные дали. Все те земли, что были окутаны туманом походили больше на край земли. Где там почва? Она действительно есть там? Есть, есть, Дел убедилась в этом, когда увидела дятла, вылетающего словно из окутанной мглой бездны.
Тело сорвалось с места, продвинув зверя на метр вперёд. Все тело, каждая мышцы, стеклянный взгляд рвались к полету этой птицы. Та словно зависала в густой тухлой среде. От рывка  волчицы отошла воздушная волна, по долине поплыло движение. Аделина, похожая больше на лотос, закружила на месте как на воде, а затем поплыла по дуге следом за дятлом. Ещё пару метров за ним и замерла. Птица села на ветку, перескочила на другую и нырнула в гнездо. Она держал в клювике лист аира.
Ей хотелось взвыть, потоптаться на месте от радости, но наученная правилам тишины как можно скорее устроилась под соседней сосной. Как лиса, вильнув хвостом, как сова, растолкала тяжелый воздух. Совсем не обученная скрываться.
Обретя мотивацию к движению в сторону бездны, потеряла существенную часть страха. Разве что улыбнулась сама себе, что такой волшебнице, как она, все же стоит выжить и донести эту траву до волчьего общества.
- Живым я нужнее…
Она достаточно часто думала над тем, какую роль выполняет здесь, среди стаи, да и вообще на новых землях. Вроде, знающая, на что шла, Аделина все равно периодически ловит себя на всепоглощающем ужасе перед кончиной. Оно было ей нужно? Изучала бы дальше травы, готовила молодых волков. Вздохнула и поднялась. Целительница была, целительницей будет.
Где-то над головой опять зашуршали крылья. Птица полетела туда, откуда принесла нечто важное для всех живых. И абсолютно бессмысленное для тех, кто был там, в глубинах тумана. Аделина последовала за дятлом, все так же скользя как призрак. Волна вновь покатилась по болоту.

Отредактировано Adeline (12.09.2019 20:12:55)

Начало игры
Туман, к которому уже так привык Еретик, как всегда окутывал топи и скрывал его от посторонних глаз. С тех пор как его тело перестало служить ему и его разум почти угас прошло не так много времени. Тонкие нити, уходящие в пустоту раздражали своим существованием, Я оказался недостойным... Я не смог, не смог найти путь. эта мысль не покидала его с момента его перерождения, это единственное что осталось от его личности. Я стал тем кого презирал. подумал Еретик лёжа свёрнутым на кочке, скрытый от посторонних глаз туманом и мертвым полусгнившим кустом. Но вот нити натянулись и заставили его неподвижное как камень тело впервые за несколько дней пошевелиться. Еретик ухмыльнулся, Кажется аду нужны новые грешники подумал он и как тень, бесшумно и незримо направился на зов Шута...

Отредактировано Еретик (14.09.2019 18:54:35)

Лучше он и не мог закончить. Одно слово, а столько смысла; конечно, именно болота были и пристанищем бессмертных тварей. Туманные, глухие, непроходимые чащобы таили в себе много тёмных тайн, одну из которых не мог разгадать приближенный вожака: как и почему пропадают волки? И волк не хотел допустить пропажи еще одного важного члена стаи - целителя.

Баксли нахмурился, заглянув чуть дальше белой волчицы, эдак выглянул из-за её пушистого загривка. "Если там будет трава, я чокнусь", с юмором подумал он. Когда травница сделала небольшой шажок назад, ему удалось увидеть.. ничего.

— Трава, говоришь? — поинтересовался он у неё. — Одну тебя не отпущу. Болота ты знаешь, но не здешних обитателей. Я пойду вперёд, если не против?

Он решил не вдаваться в объяснения: если кудесница знает это место, то должна быть в курсе обитателей. От них ничего хорошего. С минуту или две серый сверлил ту внимательным взглядом. Приподнятый хвост, выжидающая, пытливая мордаха; только хвост особо подчеркивал её намерения. Нетрудно было догадаться, что та не отступит. Кому, как ни ему, понимать важность тех или иных ресурсов, поэтому волк не отказал, но риск решил взять на себя. Если нападут, то на него, а волчица даст дёру в случае чего. "Ну, что нам с тобой делать?", простецки вздохнул он, повернув голову в сторону трясины, которая слилась с землей. "Пойду я за твоей травой", решился герой, начав движение в ту сторону, куда до этого смотрела его спутница. "Всё будет хорошо. Туда и обратно обернусь, подумаешь!", утешал он самого себя, выбирая на ощупь место, куда лучше ступить, попутно вслушиваясь в окружающий мир. Подозрительно тихо вокруг.

Главное, чтобы кусты напротив, объятые дымкой, ничего за собой не скрывали. Правда, слово об отсутствии автоматически меркло по мере приближения к заветной цели.

— Как оно, говоришь, выглядит? — переспрашивает он её, не оборачиваясь назад.

Хлюпнула трясина под его лапой.

— Ч-ч-чёрт, — прошипел он себе под нос, убирая оттуда конечность.

Едва не увяз в ловушке. Вот же, природа! Сюда замани дурака какого — тот сразу утопнет, если сделает неверный шаг. Вот и Бакс ощутил на миг себя им. Вздрогнул судорожно, сглотнул ком страха, который насилу в себе поборол, затем продолжил шествие. Волчица не отставала, шла осторожно за ним, и он чувствовал, что на место неприятному ужасу и волнению приходит механизм защиты. Он в ответе за неё, поэтому сделает всё, чтобы та осталась в живых. Он не молодой, а стае нужны здоровые волки. Нет, не то, что бы он хотел распрощаться так быстро с этим миром, но на какую-то долю был безрассудным. В голове всё еще стояла картина кровавого побоища, что устроила нежить. Он глубоко вдохнул и выпустил в невидимом выдохе всю ересь, что стопорила его. Аделину он не даст в обиду, именно поэтому идёт первым за странным растением, в котором нуждается та

Среди мха, что неведанной болезнью расползлась повсюду, он заметил особо зеленые, раскидистые листья какого-то растения.

— Кажется, нашёл! — доложил Бакс. — Я сейчас достану.

И волк потянулся к нему, желая осторожно сорвать.

Этот чёрный волк, по всей видимости, умер совсем недавно - он выглядит очень "свежим", каких-либо заметных ран или травм, послуживших причиной смерти, на теле не видно. Но это не отменяет того, что волк мёртв. Что, в свою очередь, не мешает ему сейчас спокойно бродить по окрестностям, опустив морду вместе с шеей и широко расставляя лапы. Походка волка выглядит слегка нелепой - он не легко ступает по земле, едва касаясь её лапами, как делают это живые волки, а наступает практически всей ступнёй. При этом лапы повёрнуты вовнутрь, как у медведя. Видимо, побочный эффект смерти.
Самец ростом приблизительно 85 сантиметров в холке. О весе судить сложно, но кажется слегка худым для своих размеров. Возможно, волк перед смертью голодал или же потерял пару лишних килограмм уже после присоединения к армии Шута. В любом случае, менее опасным от этого он не станет. Если, конечно, сам не попадёт в ловушку коварного болота.
Сейчас зверь почти добрался до сосен, за которыми начиналась погибель для всякого неопытного существа. Дальше волк идти не решился и повернул назад. Пройдя несколько метров, он снова развернулся и прошёлся рядом со своими следами. Затем ещё и ещё. Блуждающая нежить, одним словом.
Где-то не слишком далеко от него расположился мёртвый сородич, но даже двоих особей оказалось недостаточно для обретения хоть какого-то подобия разума. Волк выглядел... потерянным. Конечно, таким он себя не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал.
От чёрного почти не пахло гнилью. Неопытный молодняк даже мог бы принять его за живого, но поведение выдавало в нём нежить. Те, кто научен горьким опытом, уже не поведутся на такие "уловки" -  если волк мёртв, то какими бы "живыми" не казались его действия - пытаться наладить с ним контакт не стоит. Или всё-таки стоит?..

Отредактировано НПС (20.09.2019 13:47:30)

Баксли сорвал растение. Он нервно выдрал его, не особо задумываясь, что к этому делу нужно подходить деликатнее. Он не был тонкой натурой и не отличался знаниями о цветочках и корешках, поэтому не особо вдумывался, как их рвать. Приподнял голову, хотел её повернуть, но чуткий нос волчицы уперся почти что в губу. Он как рычаг, который поворачивают в верном направлении. В любой другой момент серый бы беззлобно, с долей шутки хмыкнул про себя: "Ведьма". И вложил бы в это слово больше поощрения, чем констатации действительности. Аделина всегда была загадочной, неприступной, но такой легкой на подъём, казалось бы, а вот не каждому удаётся с ней заговорить. И нерешительность всегда сковывала его мужественную грудь при виде неё. Он не присматривался к ней, считал, что она - умная девчонка-одногодка, которую, как и всех в этой стае, он защитит от любой беды. Он не отступил даже сейчас, но подметил её нрав, тонкость, с коею она обращалась с ним. Она не одергивала его за небрежность, знала своё дело и видела его заслуги, но, как и подобает лидеру, ожидала терпеливо результата. Тогда он понял, что это - еще не конец. Положив цветочек на землю перед целительницей, он двинулся дальше, куда указывала ему путеводная, живая звезда, которая светилась отнюдь не на тёмном небе, а средь тумана.

Дальше они, как кроты, рылись в земле. Баксли, как дельфин, нырял с головой в траву, делал нервную передышку время от времени. А белая нет, она с остервенением, активно копалась в земле, прям вылитый санитар в белом халатике. "Трудолюбия ей не занимать", отмечает он; отчасти, они не отличались друг от друга. Что он, что она - делают всё на благо стаи, но не знают меры в своих поступках. Двое безрассудных работяг вели себя крайне неподобающим образом, и заместитель вожака не особо задумывался, что Грин не будет в восторге, если с ними что-то случится. Он даже забыл, что они находятся не на своих территориях и вероломно разбираются, но с чем? С цветочками да травками! Он уже представляет, что сказал бы вожак: "Зачем вы туда полезли? Жить надоело? Баксли, а ты чем думал?". А что он? Помогал даме, исполнял долг и прикрывал тыл целительницы стаи. Одну бы он её здесь точно не оставил, но упорство, которое подозрительно граничило сейчас с упрямством, превыше голоса разума. Кстати об прикрытии. Он оторвался от своего дела и принялся оглядываться по сторонам. Пока чисто. Значит, снова за дело.

Если бы волк не был таким привередой или лентяем, он бы с радостью взял парочку уроков у Аделины. Лишним никогда не будет.

Он делал всё так, как говорила она. Кивки ли или движение её яркого зрачка - он с полуслова понимал. В любой другой ситуации он бы списал всё на колдовство, но сейчас он слился с ней, точно деталь, что примкнула к одному механизму. А иного и не надо - в таких землях только осторожность и кооператив выручают существ. Моментами он не упускал возможности засмотреться на неё. Возможно, слишком глупо с его стороны тратить драгоценные секунды на это, но он, всё же, не упускал этих моментов. И не влюбленность тому виной. Порой, думал он, самцы слепы ко всему вокруг. Вот он в стае никого не замечает или старается не зацикливаться на этом. И зря. Ведь волчицы - сама красота природы. Пусть не всегда такая, какую хотелось бы видеть каждый день, изменчивая, неприступная и колючая, но всё же - истинная. "Замечтался я", отбрасывает мысли он, принимаясь за работу снова. Отчасти, он начинал замечать, что поиски конкретной травы перерастают в смертельно-опасный квест. Правда, не успел волк об этом сообщить, как та уже распорядилась:

- Жуй. Жуй и не глотай.

Самец безмолвно повиновался и съёл нужный корешок. Мигом все лишние тараканы рассыпались по углам.

- Нам нужно закругляться, - в какой-то момент серьёзно отмечает он.

Теперь, кажется, волк настаивал. Они задержались на чужих территориях, и тревога настойчиво сигналила ему об этом. Но волчица шла уверенно вперед. Напряжение постепенно сковывало его разум. Баксли постепенно возвращался к тому, с чего начинал: увести целительницу подальше от этих мест. И если раскопки возобновятся, то он постарается вразумить травницу. Ведь, сколько можно светить тут своими шкурами? Как говорится, где попало волки не ходят, если жизнь им дорога. Он осмотрелся. Ни звука, ни шороха. Даже птица случайная пролетит и не подаст клич. Мёртвая тишина - плохой знак.

Но ему приходилось идти за ней, ни на шаг не отступая и выглядывая из-за её бледной шкуры. Меньше всего сейчас хотелось проблем, причём неожиданных.

Правда, кто ж их спрашивал? Мир несправедлив и преподносит как раз то, чего пытаешься избежать всеми силами.

Неизбежное не отсрочить.

- Аделина, нет, - с тревогой молвил он, но так и застыл.

Запах плоти ударил в нос. Волк стиснул зубы, чтобы в порыве не выскочить вперед. Куски мяса - они уже не двигались. Но зрелище изрядно покоробило его.

Теперь уж точно пора сматываться.

Наконец, у обоих сдало терпение, причём одновременно, и они пустились наутек. Баксли давно так быстро не бегал, ему казалось, что он лучше любого вихря, даже способен перегнать время или, абсурднее говоря, стать им!

- Что такое? Мы так хорошо бежали, - не понял её он, когда волчица остановилась.

Он кинул взгляд назад.

- Аделина, давай же, сейчас не время останавливаться. Я считаю, что больше нет оснований здесь задерживаться, мы итак злоупотребили своим присутствием.

Волк звучал так, будто ему не терпелось вновь поупражняться в бегах на дальние дистанции, но, на самом деле, он хотел узнать, что же так привлекло её. И голова повернулась в ту же сторону, куда смотрели глаза целительницы. Она задумалась или нет? Почему та неотрывно смотрит туда? Слишком много вопросов, и он успел устать от них. Глубоко вздохнув, волк на выдохе прошёл чуть вперед и наклонил голову. Пока никого.

- Что ты видишь?

И всё же, тишина поселилась в его разуме. Ему показалось, что он почти оглох. Или это мир такой? Вокруг него и внутри - точно неведомая пелена, её не смахнуть и не постичь. Как далекое чувство, которое было знакомо ему раз. Забвение перед бурей. Подобное накатывало, когда Грин покинул стаю, и всё напряжение померкло, потеряло краски, и он знал только одно: ожидание. Сейчас же он не понимал, к чему себя готовил. Жухлая, полумертвая трава под лапами была похожа на тину, а туман, что повис в здешних болотах, напоминал ему пар диковинного зверя, который извергает зловоние из пасти. Скрюченные деревья - голые скелеты тех, кого раньше называли живыми. Они темнели, задыхаясь в дымке, и сама природа напоминала депрессивные чертоги самого мерзкого на земле чувства - истомы уныния. Как ни глянь, всё неказисто и сухо. Баксли мало повидал таких мест. К счастью или нет, на территории нежити он ни разу в жизни не заходил. На миг-другой, он подумал, что сам станет унылым трупаком или схватит лишку здешней атмосферы, даст прокрасться ей внутрь себя. Как же абсурдно он сейчас рассуждает! Но упреки также незначительны, как и эмоции. Пусто. Возможно, для чуткой Аделины найдутся секунды таинственной красоты, и она, как целительница, видит даже в самом гиблом прекрасное, но не для него. От этого места у него лишний раз шерсть встаёт дыбом. Только активная искательница растений и приключений держала его здесь. Не будь этого напряга, соображать бы давалось легче.

"Но без этого никак. Аделина, разве ты не понимаешь, куда мы вляпались? Я подчеркну еще раз: КУДА, мы, чёрт побери, вляпались. Нет, это уже не поиски травушки. Надо что-то делать. Не могу же я призвать опасность? Или... Стоп. Почему мы ведем себя так, как будто у нас есть есть запас здоровья? Глупо, конечно, но неизвестно, сколько тут мертвяков ошивается. И нет-нет, эта топь, пропади она пропадом, не то, чем кажется. Право слово, если бы я подумал, что эти твари могут быть не кровожадными, я был бы тем еще глупцом", растянутый монолог показался даже для самого себя жёстким, но волк не отказывался от него. Правда, не знал, чего ожидала так трепетно Аделина. Но предложение вернуться было мало громким, так абсурдным: позади ничего хорошего. Иначе, от чего они так драпанули?

- Ты, верно, шутишь? - приподняв удивленно брови, спросил её Бакс.

Но волчица ни ответила, ни продолжила. Она обошла его и смотрела в другую сторону. И если морда заместителя вожака была повернута в сторону выхода из мертвецких дебрей, куда им надо было, то целительница - в бездну. Больше никак он не назовёт эти места, где гибнет всякий, в чьих жилах течет и пульсирует алая кровь. Он искоса посмотрел на неё в ожидании, что та одумается. Чувствуя теплый бок её светлой шкуры, волк еще раз отметил, что не простит себя, если с ней случится что-нибудь плохое. И этот жест не выглядел глупым или несуразным, нет, скорее выражал немой вопрос: "Ты доверяешь мне?". Да, в таких ситуациях именно доверие решало всё. Баксли был чуточку обескуражен. Вопрос безопасности до сих пор не исчерпал себя. Точно услышав его серьёзные и напряженные монологи, хвост целительницы постучал по его серой макушке. Бакс покачал головой, не сдержав улыбки. "Она умеет разбавить атмосферу", отмечает он. И всё же, почему бы им просто не уйти? Нежить никогда не изменится. Он не тронулся с места, даже когда волчица отошла от него. Он не оборачивался, его глаза то поднимались, то опускались. Неужели, на секундочку, она подумала, что раз за ними никто не побежал, то опасности нет? "И у меня совершенно нет времени вдаваться в подробности и рисковать, только потому что эти тупые мертвяки невовремя зевнули". Волк оставил долгую речь на потом. То ли благодаря своей спутнице, то ли из привычки быть немногословным, реплика, построенная в голове, совершенно не хотела показываться миру на языке.

- Как непонятливым белкам, что ли, которые с первого раза не оценили шанса? - он не умел шутить в экстренных ситуациях. - Вот, скажут, что не пользуемся пословицей: "пока дают - бери".

И в такт своим суждениям он улыбается.

Но Аделина, витающая в облаках, не услышала шутки. Она шептала что-то природе, запрокинув голову к небу. Волк терпеливо вздохнул и огляделся. Как бы тварь какая не выскочила к беспечной волчице, которая решила поговорить с невидимкой. Чтобы не смущать ту, волк отвернулся и решил пройтись так, туда-сюда, по округе. Иногда он чересчур мягок. С другой стороны, он не хотел вести себя, как хам какой-нибудь, бросив и дело, и спутницу, за которую он в ответе. Вот тебе и замкнутый круг: так или иначе, он обязан остаться здесь, что бы ни случилось. И пусть та, возможно, не готова принять от него помощь или витает в неосязаемом контакте с миром (в магию, кстати, Бакс верил отчасти), но он на это не посмотрит.

Когда та закончила, они вновь вернулись туда, откуда пришли. Баксли остановил волчицу и серьёзно, не без искренности и такого давящего понимания, обратился к ней:

- Аделина, пожалуйста...

Он специально сделал акцент на последнем слове.

- Останься здесь. Или иди за мной, но держа такое расстояние, чтобы в случае нападения дать дёру. Я пойду первым. Знаешь..

Бакс вздохнул, сдерживаясь, чтобы не начать поучать её.

- Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Хорошо?

Более волк ничего не добавлял, лишь помято так улыбнулся. Это был даже не приказ, а, скорее, просьба, к которой, как он надеялся, волчица прислушается. Он вобрал в грудь побольше воздуха и пошёл туда, где они видели мертвецов. "Как же это глупо. И здесь нет никаких вопросов о доверии, бросьте. Я просто иду в пасть смерти, а-ки мне нечего делать!", возмущался в мыслях он. Они могли бы давно покинуть болота, найдя иной выход, но нет, надо испытать судьбу и собственные нервы на прочность. "Ладно, брось ты. Может, нам просто показалось?", когда он вышел к соснам, то увидел ту же картину. Один трупак ходит туда-сюда, а второй просто валяется. Маскируется, собака (образное выражение).

Баксли сощурился и повёл носом. Если бы не его дружок, он бы на секунду усомнился в том, что видит перед собой мертвеца, но вонь и беспорядочное шныряние этого пятна не могли его переубедить в обратном. "Итак, Аделина? Ты это хотела увидеть?", волк подошёл чуть ближе и наклонил голову. Сердце колошматило, как сумасшедшее, а голову точно прижали камни, сдавливали, грозясь размозжить череп. К этим тварям подходить - себе дороже. "Хотя, если их сагрить на себя, интересно, как быстро мы побежим на этот раз?", промелькнула ненавязчивая мысль, и он подал голос. Не громко, но и не тихо:

- Эй.

Снаружи всё прозвучало иначе. Нерешительно, боязливо, слабо. Он уже готов был оскалиться всеми зубами и отразить атаку, даже встал бочком так, чтобы туша полетела в его крепкую лопатку при нападении. И не сводил с этих трупаков внимательного взгляда.

Нет, трупы все на одну морду, жрут плоть и раздирают тело и душу заживо. Нет, среди них нет индивидов, которые откажутся от этих затей. И если Аделина еще не уверена в этом, то никогда не поздно убедиться.

Смакует ядами.

Аделине не занимать в реакциях. Она могла до катастрофичных состояний доходить в своем безумном залипании на чем-либо. Но всегда - не без помощи точно каких-то богов – реагировала на приближающиеся невзгоды. Что было и сейчас – самка, пусть и стоявшая за спиной товарища, среагировала на бросок молниеносно. Не было времени думать и бояться.
- Наклон! – скомандовала волчица уверенным голосом, начиная маневр.
Когда пасть только стала смыкаться на лапе Бакса, поморщив нос, целительница могла бы может и закатить глаза. И стонать оттого, что ей же придется потом латать этого бойца. Лишняя работенка в эти времена была... Хотя, ожидать ничего другого не стоило. Они бились с кем-то, кто не чувствовал тела.

- Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему я подвела его?

Белая туша немалого размера делала выпад из-за серого, в сторону. Чертова скользкая земля не предполагала изящества, и двое стояли слишком близко друг к другу. Не было времени играть в зайцев с перепрыгиванием препятствий. Да и куда такой грузной волчице пытаться взлететь, не толкнув при этом несчастного?
Раз времени было мало, почти левитируя и со страшным усилием, Аделина сразу после прыжка повторила второй. В развороте, в сторону нежити. Шла она как бы под голову врага, разевая свою позеленевшую пасть.  По долгу службу и в силу одинокой жизни, белая не раз отведывала на вкус гнилую плоть. Не сказать, что ей было безразлично сие событие, но потеря вкусовых рецепторов была на благо!
Приближаясь с каждым мгновением все ближе к голове дохляка, все больше ныряя вниз, неестественно выгибая спину, она издала протяжное «ааа» на выдохе. С хрипотцой, с напряжением, словно сжирала воздух вокруг, а не нежить. Ее пасть приземлилась на морду врага. Не останавливаясь, но уже приземлившись, озверевшая в своей страсти, она толкнула вперед. Зубы целителя впились в челюстной сустав, бровь. Даже самая мертвая плоть подчинялась физике; пасть тухляка разжималась. Куда больше заслуга габаритам самки. Она не сбила с лап черного, но оттолкнула его от Бакса.
Оставила на морде волка след из слюней, который состоял из различных кислых соков. Основной задачей было, конечно, элементарно высвободить друга. Ну а второе?..

Приступная близость в конце этого пируэта кричала в ушах самки, что это чертовски опасно. Потому, сомкнув еще раз пасть, она вновь оттолкнулась задними лапами, отводя морду, голову и следом корпус жертвы в сторону. Сейчас ей было нужно, чтобы состайник вновь вышел вперед, но оттолкнув подальше трупняка.
- Да остановись же ты! – вырвалось так, словно мертвый ей мог что-то ответить.
Дел, вывалив свой обжигающий пасть язык, вновь прыжками пыталась отойти от нежити. Все эти динамичные движения мгновенно поубавили ее запас сил. Не зря хранила. А снадобья были рядом, в двух шагах. Она ломанулась со всех лап к ним, прокручивая в голове сочетаемость и последствия тех или иных растений.
Где-то рядом, впрочем, был тот дятел, с которым волчица общалась до этого. Он постепенно подносил к ее пучку все более и более странные цветки, какие-то травинки. Птица сразу делила их на группы, составляя некую карту, которую мог прочесть только травник. Быстро, но не судорожно, поглощая один за другим, волчица двинулась обратно к схватке.
- Он видит нас! Я хочу попробовать.. – и правда, к чему все эти окончания предложений?

Их недруг слабее, их недруг мертв. Ужас больше не поглощал самку, но сжирал изнутри всякую веру невозможностью остановить это.
Тяжелые большие лапы несли Аделину обратно к бесчувственному и чувствующему. Особенно к чувствующему, дорогому и важному.
Дайте ей только возможность поцеловать глаза самой смерти.

Смакует ядами.

Отредактировано Аделина (30.09.2019 21:46:30)

Неизвестно, что творилось в голове у живых, но они придерживались какого-то плана. Будь мертвец разумным он, вероятно, подивился бы их находчивости и целеустремлённости. Однако для нежити все выходки живых выглядят одинаково, она не различает, где мудрость, а где глупость. По крайней мере пока в дело не вмешивается Шут.
Крупная белая самка примчалась на помощь своему товарищу. Вцепившись врагу в челюсть, она тем самым помогла самцу вырваться, что тот и сделал не мешкая. Ещё один толчок, затем ещё, но уже от матёрого волка - труп удаётся сместить в сторону, но мертвец не отступает. Отступление для него невозможно, так как само понятие "отступление" было стёрто из памяти смертью.
Что-то кислое повреждает мышцы челюсти. Наверное, будь волк живым, он почувствовал бы жжение. С той стороны, где его укусила самка, челюсть начинает некрасиво отвисать, с неё будто отслаивается кожа, но не сильно. Тем не менее, теперь трупу будет сложнее навредить живым. С брови стекает кровь - почти свежая, её вкус мало чем отличается от вкуса крови тех, кто ещё способен дышать. Неужели это делает их похожими? Нет.
Мертвец ненадолго замирает, продолжая издавать рычащие звуки. Он будто и правда смотрит на живых, но что это? Быть может, уловка? Но разве нежить может подстраивать ловушки?
Поиграй с ними, - шепчет голос в голове - Ты же помнишь нужное слово. Назови его - то слово, что услышал перед смертью!
Он вспоминает слово. Последнее, что он услышал при жизни.
Так и не захлопнувшаяся пасть издаёт звук, очень отдалённо похожий на речь волков:
- ..ади!
Сзади! Глупец, ты не с тем играешь в свои игры. Твоя белая самка хочет ослепить мою игрушку. Но нежить не смотрит глазами, не слушает ушами. Она живёт мной. Вы можете лишить его глаз и ушей, но я буду с ним. Неизменно.
Баксли не мог услышать Шута. Не знал он и о том, что пока они с Аделиной были сосредоточены на одном мертвеце, другой исчез из их поля зрения. Нет, он не покинул болото. Тёмной тенью он проскользил меж деревьев, оббегая противников, чтобы вскоре оказаться за самцом, который неотрывно следил за безопасностью целительницы. Если бы он мог себе представить, что опасность подстерегает его совсем не с той стороны...
Высокий и лёгкий зверь с длинными лапами и мордой, изъеденной червями - в отличие от первого мертвеца, этот умер уже достаточно давно и потерял несколько кило с момента смерти. Возможно, именно это позволило ему подбежать к врагу бесшумно. Это, и приказ Шута, взявшего контроль на себя.
Зверь бросился на спину волку, обрушившись на его круп лавиной. Зубы впились в основание хвоста, а труп при этом не издал и звука, он выполнял свою работу молча. Возможно, потому что у него не было языка.
Передние лапы нежити зажали зад пепельного, а тело с каждым движением подавалось вперёд, будто мертвец пытался оседлать волка.
Тем временем свежий труп бросился навстречу Аделине, дёргая повреждённой челюстью и не имея возможности сомкнуть её. Тем не менее, он всё ещё мог использовать свой вес, чтобы врезаться в неё, если самка не успеет отскочить.

Отредактировано НПС (02.10.2019 17:58:28)

> Каменная река <

Дейрдре бежит.

Ей ещё никогда не приходилось так бежать – так долго и с такой скоростью. Вообще-то говоря, ей вообще не приходилось раньше бегать ради чего-то более значительного, чем погоня за бабочкой.

Теперь же она бежит, чтобы спасти свою жизнь.

Знаете, а ведь в любом начинании главное – мотивация. Вот, допустим, мы крошечный волк, у которого на глазах только что убили старшего брата. А сейчас его убийца дышит вам в затылок, наступает на пятки и вообще делает всё для того, чтобы максимально приблизить ваше с братом воссоединение. Думаете, у вас будет время размышлять о беготне за бабочками?

Нет. Вот и у Дейрдре не было абсолютно никаких мыслей в голове, все их вытеснил безотчётный, безудержный ужас. Она не чувствовала боли в изодранных подушечках лап, не ощущала усталости в натруженных мышцах. Адреналин бурлил в крови, в ушах стучало тяжёлым молотом сердце, перед глазами мелькали чёрные точки, а дыхание вырывалось из раззявленной пасти короткими, сухими хрипами.

Когда же это кончится? Когда же она добежит? И куда добежит?

Лес из редких деревьев, лес без густых кустарников, мёртвый и не способный скрыть, уберечь. Прочерченное гигантским когтем сухое русло реки осталось далеко позади; там же остался и Лайир. А впереди деревья расступаются – не то очищают пространство для манёвров, не то уничтожают последнюю надежду спрятаться. Несмотря на по-настоящему сильную мотивацию, силы крошечного волка уже на исходе, чёрные точки выросли до чёрных танцующих клякс, а лапы ставятся кое-как – раз споткнуться, и всё, прощай жизнь.

Приторно-сладковатый, влажный туман оседает на шерсть кристалликами влаги. Впереди происходит бой между живыми и мёртвыми, но сквозь шум набата в ушах Дейрдре не может расслышать ничего, и только приблизившись почти вплотную, видит сражающихся. Пробегает мимо и, оступившись, оглянувшись через плечо на белую волчицу – совершенно определённо живую, – с размаху падает на землю. Мягкая, чавкающая топь смягчает удар, и, перевернувшись через голову, Холди заваливается на бок, раскинув лапы.

Она хочет позвать на помощь, но может только хрипеть, хочет подняться, но лапы не слушаются. Хочет спасти свою жизнь... или уже не хочет?

Чёрные кляксы сливаются, заполняя всё пространство. Шум нарастает. Каждая клеточка тела гудит, как наэлектризованная. Холодная чёрная жижа мягко обволакивает тело. Нет, она не утонет – слишком мелко. О нет. Её просто сожрут.

Сознание мягко проваливается в благодатное безмолвное "никуда", и нервные импульсы не доходят до мозга, а гаснут где-то по пути. Крепкие, но не враждебные зубы обхватили щуплое тело и понесли. Куда? Неизвестно.

> Пещера травника <

Отредактировано Дейрдре (24.10.2019 18:11:32)

And again I stare at the truth I couldn't bare
The tragedies of my past
This feeling will forever last

Тишина резала слух, а сердце разрывало грудь. Безмолвие было не между ними, его дарило нечто, нависшее над поляной; неосязаемый дух, который могут чувствовать мёртвые, а живые - лишь догадываться о его существовании. Хотя Баксли и сконцентрировался на объекте перед ним, ему стало дурно. Он смотрит на него, видит, может предугадать атаку, отразить её, принять удар на себя, чтобы заслонить Аделину, но дурнота ядом проникла в его разум. Душно внутри, мысли превратились в смог. В коктейле этих чувств и образов, он точно ощущал злость на всё, но тихую, сдержанную, и она была ему знакома. Да, он уже видел её не раз, но не приветствовал. Она всегда приходила в решающий момент, мешала ему, но говорила правду о нём. Сейчас он тонул в зыбучих песках невысказанных слов, невыполненного дела. Чем больше растягивались мгновения спокойствия, тем стремительнее в нём уничтожалось всё, чем он жил несколько мгновений назад. Однажды, он слышал в разговоре двух волков про одно состояние, когда, на первый взгляд, конец терпению и нервам; это называется срывом, тут нечего и думать. Оно схоже с разрядом, который нельзя определить или предугадать, он просто бьёт, переворачивая внутри нерешительность и уничтожая вежливость. Так вот, он начинал чувствовать, как проклинает мысленно свою мягкотелость, вежливость и доверие к самке, которая, ведомая любопытством, вернула их сюда, в это чёртово болото. А вот и еще одна деталь: в таких порывах важны детали. А он, по натуре своей, цеплялся за них, как рыбка на приманку. И он вовремя остановился. "Точно, болото", как факт, сказал волк себе; природу можно переманить на свою сторону, если правильно рассчитать. Впрочем, неудивительно, что мысль именно об этом остудила его разгоряченный в психозе разум. Нередко он заводился на ровном месте, ровно как и прекращал. К счастью, за короткое время он взял себя в лапы. Мертвяк перед ним не пугал его, но заставил насторожиться. Эти гляделки явно не спроста.
Словно откликаясь на его мысли, на него сзади свалилась нелегкая туша. "Вот оно, что", незамысловато комментирует он, шипя сквозь сжатые зубы. Он не учёл второго дружка, который напал со спины, прям как шакал ничтожный. А этот, напротив, что-то закричал ему неразборчиво, но Баксу на это было плевать. Уже. "Обдурили, точно щенков каких", ненависть выполняла свою задачу; неизвестно, чем всё закончится, но волку не хотелось подыхать здесь, в топи. Аделине повезло чуть больше: она видела своего противника, в то время как ниндзя, разместившийся сверху, застал его врасплох. И волк принялся поворачиваться корпусом так, чтобы не только скинуть его на землю, но и постараться затолкать его в топь. Одна лапа чавкнет в жиже - её тут же засосёт. "Главное, самому не угодить тем же макаром", ворчал он. Однако, задачка не из простых попалась ему. Он вертелся на месте, пытаясь высвободить задние конечности из передних лап трупа, за загривок он не особо переживал: мех там густой, с первого раза его никто не может прокусить, поэтому не особо отводил челюсти недруга оттуда. Гораздо больнее придётся, если тот пойдёт ими вниз, вцепится куда-то в район между лопаток, прямо в хребтину, от души так. И пока эта мысль не пришла в прогнившую башку смердящего мешка, он активнее двигался, пятясь в сторону торчавших из земли коряг.
- Аделина, сейчас же убирайся отсюда! - скомандовал он. - Немедленно! И не спорь. Я догоню тебя.
Баксли чувствовал, как холодок сковывает его лапы. Он начинал уставать от этих бесполезных плясок. Выцветшая трава, поблескивающая не то от росы, не то от воды. Проклятый наездник не хотел так просто разворачиваться, но, отчасти, с корпусом серому почти удалось разобраться. Как тут доносится еще одна поступь, а нос буквально разрывает от запаха гнили. Недруг. Не важно, как несущаяся черная точка не заметила Аделину, Бакс решил встретить нового гостя. Тот и не скрывался, в отличие от того, кто уже держал его за холку. Получится ли у него подстроить мини-ловушку за короткое время? "Вот сейчас и проверим", в последний момент приложив все силы, он разворачивается, и доберман врезается не в него, а в торчавшее и повисшее (отчасти) на его холке тело. И прямо в топь.
Не чувствуя лап, волк, что было сил в его накаленной до отказа груди, рявкнул, да так, что от собственного крика в голове зазвенело:
- Живо! Уходим!
Он почти не соображал, всё делал по инерции. Белое пятнышко выделялось средь темной земли, оно растянулось неровной кляксой. Волк, недолго думая, хватает его за шкирку и вырывается вперед.
Пришли за травами - ушли с ранами. И необязательно, что с физическими. Теперь он чувствовал, как ноют его лапы, а голова вовсе раскалывается на части. Виски отбивали чечетку, грозясь взорвать глазное яблоко. Он не помнил, как туман редел перед ним, а болотистая растительность сменилась на сухую рощу из темных стволов; как возмущался и злился, нет, всё резко исчезло. Он то ли в себе был, то ли вне себя, но явно не от злости. Внутри он сорвался, и содержимое, что потоком вылилось из разрушенной плотины, направил на побег из гиблого места. Спаситель? Нет. Всего лишь выживший, который отправился на добровольной основе с белой волчицей за растениями. Ноль мыслей. Никогда внутри не было так свободно, только сухой ветер напоминал ему об усталости. Теперь импульсы жалили его, а не щипали. Адреналин не умолкал, он, как свирепый зверь, подобной той мертвечине, не прекращал своего действа, подгонял раненного волка, который ни разу не оглянулся назад. Только вперед. И больше никуда.

----> куда-то

- Агрх! - взвыл Фантом, когда увидел, что битва разворачивается не в их сторону. Хитрые живые - впихнули двух мертвяков прямо в вонючую топкую лужу и теперь те безразлично лупали из нее глазами, пытаясь выбраться. Но, что самое омерзительное, загонщик тоже промахнулся, не успел затормозить, и сам оказался в густой болотной жиже. Мертвые собратья рядом рычали и пыхтели, пытаясь выбраться, но лишь сильнее утопали. А двое живчиков - белый и серый - удирали прочь, сверкая подушечками лап, унося с собой маленький мягкий белый комочек, на котором так и не сомкнулись клыки добермана. Какая же это была жалость! Какая потеря! И Фантом с ненавистью рычал и выл им вслед.
- Довольно! - прогремел в голове пса голос Совершенного. Его божество явно гневалось и доберман виновато прижал к голове полусгнившие уши, - выбирайся отсюда и иди к другим мертвецам. Если сможешь.
И все, Совершенный оставил его. Нет, Фантом чувствовал его присутствие в своей голове, но он просто замолчал, дескать, поступай, как знаешь.
И Фантом поступил. Не обращая внимание на гневные завывания бултыхавшихся мертвяков, он положил длинные лапы им на спины, подтянул тело, оттолкнулся от тощих хребтов и выпрыгнул на твердую землю не заботясь о том, что собратья его, погруженные импульсом глубоко, уже больше никогда не увидят света.
Отряхнувшись от грязи с кусками плоти, пес галопом помчался туда, куда указал ему Совершенный.
----- поляна Мертвых.