ОТЕЦ (×) УРАН (с лат. Небеса)	МАТЬ МАРИЕННА (с лат. Горькая любовь)	ОТЧИМ ФАУСТ (с лат. Счастливый)

I МАРС (с лат. Бог войны)	II КАРМЕЛО (с лат. Сад божий)	III ТАЦИЙ (с лат. Немой)	IV ТЕНЕБРИС (с лат. Тьма)	V АВГУСТ (с лат. Святой)

Родители

Для Тенебрис родители оставались безликими фигурами — существа, исполнившие свою роль, давшие ей жизнь и поддерживавшие её на пути взросления. Они никогда не стремились к глубокой эмоциональной связи с ней, и она, в свою очередь, отвечала им равнодушием. В её глазах они были лишь функцией, механизмом, который запустил новую жизнь, но так и не стал её частью.

Единственный раз, когда она действительно обратила на них внимание, был связан с появлением Фауста. Этот момент всколыхнул в ней страх — страх, что родители примут решение, которое изменит её жизнь: выгонят её или, что ещё хуже, сделают Фауста её парой против её воли. Однако опасения оказались напрасными, и ничего подобного не произошло.

В остальном её отношение оставалось неизменным. Родители были лишь фоном её жизни, важным для выживания, но не для сердца.

Марс

Марс и Тенебрис были почти врагами. Он был подавляющим, всепоглощающим, дерзким и наглым — словно буря, что не знает преград. Но в то же время он оставался чем-то близким, теплым и до боли родным. Для Тенебрис Марс никогда не был ни примером для подражания, ни заботливым опекуном. Но он был защитником их семьи и наследником отца или отчима, чья сила внушала страх.

При жизни Марса Тенебрис не раз чувствовала перед ним трепет, смешанный с боязнью. Однако она старалась скрыть этот страх, ведь такова была её природа. Марс — первенец, чья воля к жизни лишила шанса выжить двоих новорожденных. Марс был тем, кто без колебаний убил одиночек, пришедших с миром, потому что был голоден. Все они были голодны.

Его отношение к семье было грубым, порой даже жестоким, но за этой дикой внешностью пряталась ранимая часть души. Глубоко внутри Марс всё же любил своих близких. Но он не умел и не мог это показать.

Марс всегда подавлял Августа — младшего и самого слабого из них. Его доминирование было бесспорным, а власть над Августом казалась ему чем-то естественным. В Кармело он находил союзника, того, кто поддерживал его стремления и, казалось, понимал его без слов.

Безумца Тация Марс почти не замечал, словно тот был лишь тенью на периферии его внимания. Но Тенебрис... В глубине души, втайне даже от самого себя, он возжелал её. Эта тайная страсть была словно огонь под пеплом — незаметная, но обжигающая.

Кармело

Кармело, второй из выводка, выделялся своей нейтральностью. Он не стремился к крайностям: был в меру кровожаден, в меру милосерден. Его ум и рассудительность делали его, пожалуй, самым уравновешенным среди всех. Однако он всегда поддерживал Марса, что могло показаться проявлением страха перед его силой. Но на самом деле это был идеальный союз — крепкий и прочный, как сталь, закаленная в огне.

В этом тандеме Марс был агрессивным, несущим разрушение, а Кармело — созидающим, склонным к принятию. Их роли дополняли друг друга, создавая баланс. Кармело не раз утешал своих братьев и сестер, но каждый раз приходил к одному и тому же выводу: сожаления не накормят и не защитят.

Он подозревал, что Марс убил Тенебрис. Эта мысль терзала его, вызывала ярость и чувство бессилия. Кармело знал, что обвинения бесполезны без доказательств. Но догадка о предательстве, об этом ужасном разрыве в их семье, не давала ему покоя.

Таций

Таций был тем, кого принято называть блаженным. Его странности, далекие от привычной логики, вызывали у остальных то равнодушие, то смутное беспокойство. Мало кто из семьи уделял ему внимание, но сам Таций, казалось, не нуждался в этом. Его глубокая вера в духов природы и неизбежность событий наполняла его уверенность силой, особенно на охоте.

Он почти всегда молчал. Его голос был редким и загадочным, словно эхо чего-то древнего. Таций не говорил, но умел рычать и выть, давая понять, что язык у него есть. Однако иногда, наедине, он мог бросить пару загадочных фраз, словно ключи к чему-то великому, и так же внезапно замолкнуть.

Однажды, перед всей семьей, Таций пророчески произнес, что Тенебрис станет их погибелью. Эти слова, будто высеченные на камне, заставили всех задуматься. Даже Марс, возможно, почувствовал страх, скрытый в глубине его натуры. И кто знает, может, именно это предсказание подтолкнуло его к убийству сестры.

Таций стал для семьи символом безумного ведуна, что видит будущее, но говорит о нем лишь загадками. Август, однако, всегда тянулся к нему, как будто чувствовал: в этой странности скрыта истина, недоступная остальным. В Тации он видел нечто, что никто другой не мог разглядеть — древнюю, непостижимую связь с чем-то большим, чем они все.

Август

Август был младшим в выводке, и его душа казалась самой светлой и чистой среди всех. Несмотря на свои внушительные размеры, он сохранял что-то от щенка — этот детский, почти наивный образ, который делал его особенным.

Он до ужаса боялся Марса, словно огня, но доверял Кармело и с искренней теплотой относился к Тацию, которого считал своим старшим братом и примером. Тенебрис же занимала в его сердце особое место. Она вызывала у него трепет, сродни тому, что он испытывал к Тацию.

Августу не повезло стать свидетелем трагедии — он видел, как Марс убил Тенебрис. Этот момент потряс его до глубины души. Невинный, чистый мир Августа разрушился. Он понял, что действия Марса больше не могут оставаться безнаказанными. Он ещё мог оправдать убийство одиночек ради выживания. Но оставить сестру умирать... Этот поступок был для него непростителен, даже если он сам не смог ничего изменить из-за своего бессилия.

В момент прощания с Тенебрис Август нарушил важное правило, запрещавшее называть свои имена даже в кругу семьи. Он представился ей, назвал своё имя, будто даря крохотную искру надежды. Он хотел, чтобы в её последние мгновения она знала: она не одна. Этот жест был попыткой сгладить предательство, которое разрывало его изнутри.

В глубине души Август поклялся отомстить Марсу, не ради кровной мести, а ради восстановления того, что когда-то было их семьёй.

На хрупкие, костлявые плечи Тенебрис ложится множество бед и ответственности, которую она несёт с мрачной решимостью. Её отношение к стае Нежити оказывается теплее, чем чувства, которые её семья когда-либо испытывала к ней при жизни. Она не помнит себя живой, но даже в своей смерти продолжает искать любовь и признание, которых ей так не хватало.

Её мрачный нрав и гнев становятся барьером, который удерживает её от погружения в отчаяние. Для Тенебрис Нежить — это всё: её дети, её собратья, самые близкие и дорогие существа для её мёртвого сердца.
Глубоко в душе она верит, что никто не должен встречать смерть в одиночестве. С радостью и самоотдачей она принимает заблудшие души в свою стаю, превращая их одиночество в новую семью, пусть и окутанную мраком. Для неё это не просто обязанность, а проявление любви, которой она так отчаянно жаждала и продолжает жаждать, несмотря на свой холодный облик. Ведь ей больше не суждено стать матерью в привычном понимании этого слова.

Вольт
Вольт становится фаворитом Тенебрис — верным, преданным псом, чья надёжность внушает доверие. Возможно, она не видит в нём родственную душу, но, тем не менее, именно ему она часто поручает свою безопасность. Для Тенебрис Вольт — не просто инструмент, бездумно исполняющий её приказы. Напротив, она даёт ему право выбора, иногда ставя перед ним сложнейшие задачи, требующие не только силы, но и разума.

Именно ему она доверяет первый разумный контакт с живыми. Именно его она нарекает Ртом стаи, символом нового этапа их существования. На плечи Вольта ложится огромная ответственность, достойная восхищения и трепета. Ведь это не просто роль, а поворотный момент для всей стаи, возлагающий на него груз, который сможет вынести лишь по-настоящему сильный и преданный убийца.

Рагнар
Тенебрис самолично смещает Рагнара с должности координатора Нежити после его дерзкой попытки оспорить её титул вожака. Но, несмотря на предательство, она не изгоняет его из стаи. Тенебрис не может этого сделать — не из слабости, а из принципа. Вместо изгнания она выбирает иной путь: проучить мятежника, наложив на него суровое наказание — запретить всем членам стаи разговаривать с ним.

Это решение подрывает доверие к Рагнару и лишает стаю единственного координатора. Однако этот урок имеет более глубокий смысл. Тенебрис не видит в Рагнаре врага. Напротив, его стремление и упорство дают ей надежду: возможно, однажды он станет её достойным преемником.

Сейчас, однако, она испытывает в нём сомнения. Рагнару предстоит понять, что её действия не продиктованы ненавистью, а желанием направить его по верному пути. Это не война, а испытание — шанс доказать свою силу не только в борьбе, но и в верности своей стае.

Тенебрис испытывает к живым гораздо больше терпимости, чем можно предположить. Она видит в них нечто более сложное и многогранное, хотя не способна в полной мере разделить их чувства. Будучи мертвой, она лишь начинает постигать утраченные живые эмоции. Однако войну начала не она. Ее гнев, подобно тяжелой длане, обрушился на тех, кто осмелился указать ей место в естественном порядке вещей.

Тенебрис убеждена, что и живые, и мертвые имеют равное право на существование, а войны — лишь напрасная трата сил. Теперь она стремится к диалогу с теми, кто готов к переговорам, но тех, кто отвергает её подход или препятствует её целям, она приказывает уничтожить.