Лапы приятно гудели после пробежки, долгой и немного утомительной. Кажется, Мельхиор готов к лесному марафону с препятствиями. Он выучил каждую тропку, ведущую в лагерь, и знал, где появится следующая кочка ещё до того, как увидит её. Молодое тело пылало жаром, а с шерсти на груди и на подбородке стекала вода — верный признак того, что волк недавно утолил жажду. Он облизывался и потягивался, пока обходил лагерь крюком, чтобы избежать лишних глаз. Бета не видел ни чужих лап, ни хвостов, но то тут, то там слышал лёгкие шаги и проплывающие голоса. Солнце было скрыто за облаками и туманом, всё вокруг посерело и будто бы провалилось в сон, поэтому у беты даже не было сомнений насчёт конечного пункта своего пути. Логово сегодня будет пустовать; он хотел насладиться влажным утром под каким-нибудь кустом, чьи низкие ветки послужили бы ему покрывалом. Волк уже приметил один бузинник, одиноко растущий на маленькой полянке, и заранее вырыл небольшое углубление для сна. Прекрасное место, если не хочешь, чтобы тебя нашли. Мельхиор боялся одного: к концу лета обгладывать ягоды бузины слетятся крылатые обжоры, и их крики точно не дадут волку отдохнуть. Придётся начать дикую охоту на врагов народа, но кто же против? Следы от ястребиных когтей на белой щеке позволяли каждому понять причину мстительной жажды Мэла проредить популяцию пернатых.

Довольный собой волк вышагивал по высокой траве и уже мечтательно прикрывал глаза, представляя, как сладко он будет спать, но его внимание привлёк нарастающий шорох впереди. В лагере запахи серокровок накладывались друг на друга, и если специально не принюхиваться, не сразу поймёшь, что в паре метров от тебя кто-то высунул голову из своего укрытия. Так и сейчас наполовину дремавший Мельхиор чуть ли не подпрыгнул от возникшего из ниоткуда Мионта.

— Испугал! — гаркнул Мэл, и его голос прозвучал до неприятного странно. Туман будто бы поглощал и искажал все звуки, делая их чужими и тихими. Но ещё чуднее был Мионт. Его глаза, два разноцветных камешка, увеличились в несколько раз и пылали недобрым огнём. Брат буквально набросился на Мельхиора, и тому даже показалось, что беломордый хочет либо забраться под его лапы, либо вжаться в светлую шкуру, спрятавшись в ней и растворившись.

— Что, что случилось? — бормотал юноша и пытался снова поймать дикий, обезумевший взгляд.

«Отчего горят твои глаза, Мионт? Что ты наделал?»

Братья стояли друг напротив друга, морда к морде, и прошло несколько долгих, тягучих мгновений, прежде чем Мио заговорил. Его слова лились речным потоком, быстрым и звонким, и если обычно речь Мионта представлялась обволакивающей со всех сторон водой, успокаивающей, тянущей за собой и иногда намеренно путающей, то сейчас Мельхиора с ног до головы обдала ледяная волна северного моря. От каждого слова по спине волка пробегали мурашки. Каждое слово Мионта что-то ломало и калечило. Он чувствовал, как в горле образовывался комок и как начинало горчить в пасти. Мэл так и стоял, непонимающе хлопая ресницами и тяжело дыша, пока наконец не прижал уши к голове в раздражённом жесте. Нет, слишком много слов. Мио явно был не в себе. Его голос дрожал, а глаза впивались в глаза Мельхиора. Рот открывался и закрывался, не менялся лишь взгляд разноцветных огоньков: они смотрели почти что с мольбой.

Мионт совершил ошибку. Ошибку, с которой не пойдёшь к Челси, потому что ни один целитель её не исправит. Не пойдёшь с ней и к отцу, потому что отец Мельхиора и Мионта — вожак стаи, а значит отец всех волков Серой Крови, даже тех, кто страдает от твоих ошибок. Мэл понимал, почему Мио искал именно его. Когда ты совершаешь ошибку, кто, как не брат, поможет тебе укрыть её от посторонних глаз?

Мельхиор вздохнул громко и растерянно. Он махнул хвостом, приглашая беломордого за собой, и побрёл к ряду толстоствольных деревьев. Хотел бы он сейчас споткнуться о торчащий из земли корень и разбить себе голову, всё равно она скоро взорвётся от гложущих мыслей. Туман застилал землю от взора молодого волка, и тот прикрыл глаза, вспоминая отравленного Мионтом старика. Като. Бывший охотник. Не очень разговорчивый, не очень дружелюбный. У него не было ни подруги, ни волчат. Мельхиор покосился на брата, шедшего рядом.

«Ты будто специально выбирал, Мионт».

— Знаешь, — он остановился, не дойдя всего пару метров до деревьев, — наша бабушка тоже болела, а потом пропала, и никто её с тех пор не видел.

Мысли в голове метались как белки, собирающие упавшие жёлуди. Скрипя зубами и нервно дёргая хвостом, Мэл снова подал голос, и в этот раз он перешёл на заговорщический шёпот:

— Ты уверен, что он... — бета замолк и выцедил последнее слово нехотя, почти по слогам, — умер?

Волк сел, свесив голову. Затем лёг. Он подмял под себя лапы и горестно застонал, не находя себе места. И наконец сказал то, что крутилось в его мозгу, но что он так яростно не хотел принимать, потому что это нарушало всё, что было ему дорого. Законы стаи. Правила отца. Кодексы воинов.

— Мы спрячем его. Закопаем или скинем в реку. Тело либо сгниёт от земли, либо набухнет от воды. И если его найдут, никто не поймёт, что стало настоящей причиной смерти, даже Челси. Сегодня Като ушёл и не вернулся.

Мельхиор отвернул голову сразу, как закончил говорить. Ему стало тошно. Он чувствовал себя маньяком, будто собственными лапами распотрошил бедного старика. Воздух вокруг иссыхал, исчезли ароматы травы и леса. У основания рёбер, там где спина, что-то начало скрести и прорываться наружу, но это был всего лишь холодок, ползущий по позвоночнику. Бета ткнулся носом в землю, пытаясь поймать хоть какой-нибудь запах, кроме смрада приближающейся трагедии, но ответом ему сначала стала пустота — а затем ещё большее потрясение. Он вскочил на лапы, чуть ли не отбрасывая брата, и с замершим сердцем бросился вперёд. Всего в нескольких метрах от них из тумана вырисовывалась тонкая фигура старика Яноша, чьи маленькие глаза и большие уши были направлены прямо на них. Мэл не знал, кто напуган сильнее. Наверное, Янош мечтал провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать этого разговора. А обнажённые клыки беты могли ему помочь.

«Стоп».

Мельхиор, скалившийся и чуть не ли шипящий на старика, замер и пристыженно прижал уши к голове.

— Чёрт бы тебя побрал, Янош, — он отвернулся от волка и раздражённо ударил себя хвостом по левому боку.

«Чёрт бы побрал вас всех».

Глубокий вздох. Глубокий выдох. Глаза всё равно слипались, и злость закончилась.

«Ладно».

Этим утром его брат убил Като. И сейчас Мельхиор был готов убить Яноша, чтобы защитить Мионта. В их воспитании явно что-то пошло не так. Бросив многозначительный взгляд на старика, Мэл глухо выдавил:

— Он никому не расскажет. Знает, что никто в стае ему не поверит.

Мельхиор не думал о том, заденут ли Яноша такие слова. Сейчас не было времени подбирать фразы помягче. Он привёл Мио прямо в лапы другого волка и выдал доверенный секрет, пусть случайно и так беспечно. Эту троицу связала общая тайна, гнусная и дурно пахнущая, и с ней надо было что-то делать. Стоя спиной к спутникам, Мельхиор качнул головой в сторону, где приблизительно находился Мионт:

— Показывай дорогу.