Тишина. Запах травы и сырости. Наступил час, когда проснулись ещё не все утренние пташки, а ночные зверьки уже легли отсыпаться. Себя Мельхиор относил к последней категории, хотя спать ему не хотелось. Он возвращался с ночного патруля и, оставив своих напарников позади, решил попить и освежиться у воды.

Волк вышел из ельника и аккуратно ступал по тонкому берегу, выискивая безопасное, лишённое острых камней место. Почему-то вода часто фигурировала в его жизни, и Мэл не знал, связано ли это с его личными особенностями или с тем, что весь лес испещрён реками и ручьями и каждый член Серой Крови относится к воде с тем же придыханием, что и он. Кроме, наверное, Сансары. Сестрице не повезло провалиться под покрытую льдом реку, и она ещё многие месяцы стороной обходила все водные потоки. Он хорошо помнил, с каким страхом она смотрела на него, купающегося в бурных ручьях, и, пусть даже лишённый зрителей, бросился в воду.

Обычно предусмотрительный волк сейчас неловко прижимал уши от созданного им же шума. Брызги воды разлетелись на пару метров вокруг и звонко ударились об воду, а несколько ворон с порицательным карканьем покинуло ближайшие деревья. Но холодная вода так приятно билась о лапы, что Мельхиор, откинув смущение, довольно зажмурил глаза и высунул язык. Он провёл несколько счастливых минут, щенком забавляясь в воде, перепрыгивая через торчащие камни и пугая мелких рыбёшек. Но шкура быстро намокла до неприятного состояния, и юноша вернулся на берег. Он отряхнулся, пригладил висящую сосульками на животе шерсть и побрёл дальше.

Видимо, немало он наделал шума, раз лес стал ещё тише, чем был. Кажется, даже ветер замер, запутался где-то в ветвях деревьев и не решался выглянуть наружу. Но до Мельхиора всё равно дошёл тонкий, знакомый запах, перебиваемый свежестью воды. Бета свернул в лес и уже воочию увидел тонкую, высокую фигуру волчицы. Она стояла напротив, замерев, как статуя, и её обычно тусклую шерсть подсвечивали пробирающиеся сквозь хвою лучи утреннего солнца. Мельхиор даже задумался на секунду, не специально ли она выбрала это место, единственный круг света в плотной еловой чаще, так прелестно она смотрелась на фоне тёмных деревьев. Глаза волчицы были уставлены прямо на него, но она не шевелилась, будто ждала, пока Мэл сам подойдёт к ней, и ждала уже не одну минуту.

Остановившийся в двух десятках метров от неё Мельхиор зеркально отражал позу состайницы. Прямая осанка, твёрдое положение лап, поднятые кверху уши. Они смотрели друг на друга ещё несколько мгновений, не отводя взгляда, но юноша решил взять инициативу. Он вильнул в сторону и махнул хвостом, приглашая к себе.

Фитна. Странная волчица. То слишком тихая, то до грани самоуверенная. Мельхиор замечал, как она смотрела на других: её взгляд был тяжёлым и пустым, словно она представляла что-то нехорошее — и замечал, как она смотрела на него. Мэл повернул голову к спутнице, надеясь снова встретиться с её глазами. На него Фитна глядела иначе, с причудой. Будто по-лисьи, только он не чувствовал в ней ни хитринки, ни коварства. И её голос был таким же, медовым, пряным, но не фальшивым и не приторным. Пусть в волчице было что-то ему непонятное, он любил её компанию. В ней не было той заискивающей ласки, как у других, она смотрела на него горделиво, с вызовом, и, кажется, говорила ровно то, что думала. Сначала Мельхиора это отталкивало, а может, даже, пугало, и он избегал общения с новой состайницей. Но заинтересованный и уязвлённый, всё равно исподтишка следил за ней. А она лишь кидала на него снисходительные взгляды, всем своим видом говоря, что раскусила его, как орешек. Спустя несколько таких зрительных столкновений, общение между ними приобрело близкий характер. Парные прогулки, пусть редкие и короткие, успокаивали от лагерной суеты, а наблюдения, которыми делилась с ним проницательная подруга, развлекали и смешили его. Такая компания была приятна Мельхиору, но он, в отличие от давно разгадавшей его волчицы, никак не мог её понять. Его не покидало чувство, что он знаком лишь с одной стороной многоликой Фитны.

Волки бесшумно ступали по подсыхающей от росы траве и подходили обратно к реке. Мельхиор чуть повернул голову к спутнице и негромко спросил, возвращаясь к своим ещё свежим размышлениям:

— Кто ты, Фитна? Утренняя пташка или ночной зверёк?

Мельхиор смущённо отвёл голову в сторону, услышав попрекающий тон волчицы.

— Доброго, Фитна, — сказал он с лёгкой улыбкой и ускорил шаг, выбиваясь вперёд. Несколько длинных прыжков, и волк первым оказался на открытом берегу реки. Нет, он не сбегал от спутницы, скорее оттягивал лишние секунды, чтобы собраться с мыслями.

Волк оглянулся на Фитну и, убедившись, что она следует за ним, остановился у воды. Опустившись, Мэл лакал воду и не спускал глаз с волчицы, которая устроилась на залитом солнце камне. Её поза была сжатой, чуть скорченной, словно Фитна захватила окружающее тепло в ловушку своего тела и не собиралась выпускать его наружу. Тяжело, наверное, с короткой шерстью в такое прохладное утро.

Мельхиор отступил от воды, облизнулся и, отойдя в сторону, плюхнулся на берег. Фитна была впереди и сбоку, он смотрел прямо на её аккуратный профиль, и, поверни она голову, встретится с его анфасом. Улегшись на боку и вытянув вперёд тонкие лапы, Мэл вернулся к вопросу волчицы.

«"Кем ты хочешь, чтобы я была?" А разве это вопрос, чего хочу я?» — мысленно ответил он, но молчание не нарушил. Фитна сама могла прочитать по выражению его морды всё, о чём он думает. Мельхиор опустил светлую щёку на землю и закрыл глаза, наконец подавая голос. Шум воды заглушал его, делая еле слышным.

— Пташка тебе не очень подходит. Слишком ты хищная. И смышлёная.

Он приподнял голову, услышав новый вопрос от Фитны, и выразительно дёрнул ушами. В последние дни патрульные могли расслабиться: на границах было тихо. Они привыкли даже к соседству с мёртвыми землями, каждый день встречая одни и те же пейзажи, скудные и немые.

— Я не знаю ничего про патруль, — покачал он головой и перевернулся на спину, потягиваясь и подставляя солнцу белый живот. — Знаю только про ночных гуляк, которые зачем-то в одно и то же время ходят по одним и тем же дорогам. Но их жизнь скучна, пусть и романтична.

Вытянувшийся во всю длину Мельхиор замер на несколько секунд, а затем снова повернулся на бок, смотря на Фитну смешливо и рассеянно. Он пригладил растрёпанную грудь, приводя себя в порядок, и смирно сел. Мэл рассматривал статную фигуру волчицы, когда заметил, что она кажется пушистее обычного. Будто в каких-то местах сероватая шерсть стала в два раза длиннее. Приглядевшись, волк понял, что у Фитны, видимо, не вовремя наступила линька. Хотя наверняка дело было в не этом.

Юноша подошёл ближе, вставая у левого бока сидящей спутницы, и заглянул в её жёлтые глаза.

— А как дела у тебя? Ты выглядишь... — волк замялся, не зная, какое мягкое слово подобрать, — ослабшей.

Мельхиор только фыркнул на слова волчицы и отвернул голову, скрывая улыбку.

«Прости, что разочаровал тебя».

— Ты заметила, что враги никогда не появляются на границах? — вместо оправданий прозвучал вопрос. — Они будто сразу оказываются глубоко на территории, прямо у лагеря или пещеры с волчатами, у самых защищённых мест. На границах мы встречаем только чужих посыльных или ищущих новый дом одиночек.

Волк мельком взглянул на Фитну, но тряхнул ушами и снова принялся разглядывать окружающий пейзаж. Присутствие волчицы лишало его уверенности. Он чувствовал себя провинившимся щенком, который за напущенной игривостью скрывает страх перед возможным наказанием. Мельхиор вздохнул, прикрывая глаза на одну секунду и лишь для того, чтобы прийти в себя.

«Ты смешон. Уймись».

Юноша встретил взгляд спутницы и не просто стойко выдержал его, а до неприличия долго продолжил, тем самым выдав ей всё, о чём и о ком он думает. Фитна пылала уверенностью в себе, держалась по-королевски, словно рассказы о том, как она появилась на территории Серой Крови, были ложью. Испуганная и потерянная? Нет, это не про неё. Разве могла волчица, которая так высоко держит подбородок, бежать от кого-то? Перед ней расступилась нежить, потому что даже мертвецы не посмеют тронуть и шерстинку с её шкуры.

Когда Мельхиор ещё лежал на земле, греясь под щедрыми утренними лучами, он продолжал чувствовать на себе взгляд Фитны, и ему это, честно говоря, льстило. Его белая шерсть, такая неудачная для жизни в лесу, сейчас блестела от солнца и воды, и он с щегольством потягивался и так, и эдак, демонстрируя волчице то изящные лапы, то пушистый хвост. Но юноша понимал, как комично это может выглядеть со стороны, поэтому вот он уже кротко сидит с Фитной.

— Не слабее любой другой волчицы в нашей стае, — в её голосе прозвучала обида, и Мэл взмахнул хвостом, прося прощение за бестактность. Но не успел он ответить, как волчица свалилась в реку, будто скинутая невидимым щелчком. В ту же секунду Мельхиор бросился следом. В его голове не было ни мыслей, ни эмоций, спущенной стрелой он полетел за Фитной, чьё движение в речном потоке остановил удачно попавшийся камень. Волк крепко ухватился за загривок волчицы, неосторожно прикусывая ей кожу, и потащил на берег. Спутница была ненамного ниже, и Мельхиор путался в её лапах, безвольно колышущихся в воде. От шерсти Фитны пахло древесной корой и смолой, сладкой и пряной. Солнце нагрело затылок и спину волчицы, усилив её запах, и опьянённый Мэл уже не понимал, что из всех препятствий мешает ему сильнее всего. 

Наконец они добрались до берега, который показался таким далёким, словно дело происходило не на реке, а в центре крупного озера. Юноша уложил волчицу на бок и, не зная, что делать, беспорядочно метался у её головы. Мэл ткнулся носом в пасть Фитны и попытался её открыть, чтобы вода, если она успела наглотаться, смогла вытечь. Но он понимал, что проблема не в падении в воду, а в причине этого падения. Возможно, с этим была связана линька волчицы, но, лишённый целительских знаний, он не мог помочь.

— Лежи так, — прошептал бета, — я позову на помощь. Я тебя не оставлю.

Мельхиор ещё раз проверил состояние Фитны, успокаивающе лизнул её в лоб и отошёл на несколько шагов в сторону. Судя по положению солнца, патруль не должен был уйти далеко. Мэл вскинул голову и протяжно завыл, призывая к себе ближайших волков. Его голос был тревожен и печален, словно волчица прямо сейчас умирала у его лап.

В ожидании патруля Мельхиор тревожно ходил вокруг тела Фитны, то ли измеряя её шагами, то ли вычерчивая лапами защитный круг, что мог уберечь волчицу от болезней. Когда она начинала вставать, юноша тут же бросался к ней, но не помогал, а только укладывал обратно. Фитна пыталась что-то сказать, но её слова смешивались с кашлем, и волку сложно было уловить поток чужих мыслей.

— Тише-тише, — снова зашептал он и лёг рядом с омегой, морда к морде. Мэл смотрел на неё так, как мать смотрит на простудившегося волчонка: с симпатией, с жалостью, без страха. Что крепкой волчице щенячьи сопли? Так и Мельхиор, ни на секунду не задумываясь о том, насколько болезнь Фитны заразна, вдыхал один с ней воздух и касался её шерсти.

— Расскажешь всё потом, ладно? Сейчас тебе нужно отдохнуть. Помолчи.

Почувствовав приближение волков, бета вскочил на лапы и кратко объяснил, что произошло. Он не вдавался в подробности и рассказал лишь половину случившегося: Фитне поплохело, она упала в воду. Поэтому они, наверное, и не разделяли всю гамму его волнений, лишь понимающе взмахивали хвостами и с любопытством обнюхивали лежащую волчицу. Мэл послал бы их за целителями, но понимал, как много времени на это уйдёт, ведь и Челси, и Мионт могли разбрестись по своим делам. Юноша наблюдал, как неловко Фитна пытается подняться и устоять на трясущихся лапах, и засомневался в том, что их путь в одну сторону будет быстрее, чем путь патрульных за лекарем и обратно. Мэл подошёл к спутнице и, чуть опустившись, предложил ей плечо в качестве опоры.

— Прислонись к моему боку, Фитна, — негромко сказал он. — Я буду переставлять лапы тогда же, когда и ты. Держи свой темп.

Волчица наступала на землю с такой осторожностью, будто та в любой момент могла обратиться в зыбучие пески и поглотить всё живое, но Мельхиор не торопил её. Его голова была опущена вниз, и он плавно переставлял свои паучьи ноги. Шерсть на боку и шее пылала от жара волчицы и не плавилась только благодаря утреннему ветерку и закрытому ветвями деревьев солнцу.

— Найди моего брата или Челси. Пусть встретит нас по пути, — сказал он одному из патрульных, и тот, кротко кивнув, исчез в чаще. Оставшиеся два волка шли спереди и сзади: первый высматривал тропу поровнее, чтобы Фитне было легче идти, последний был готов броситься на помощь, если волчица снова потеряет опору под лапами.

Мельхиор прислушивался к дыханию подруги и заглядывал в её светлые глаза, боясь снова увидеть признаки недуга, но, если ей и было плохо, держалась она стойко. Волки шли медленно, но без перерывов, и добрались до территории лагеря намного быстрее, чем того ожидал бета. Они сделали крюк, и Мэл приказал остановиться у зарослей высокого кустарника. Отсюда было недалеко и до целительской норы, и до Скрытного ручейка, оазиса Серой Крови, поэтому лучше дождаться лекаря здесь, чем метаться туда-обратно.

Волк бережно уложил Фитну на густую траву, снова проверил её состояние, ткнувшись носом в лоб и щёку, и улёгся рядом. Юноша будто забыл, что волчица всего несколько минут назад буквально полыхала огнём, и, прижавшись к ней с одного бока, ещё больше её согревал. Патрульные их оставили, но единение волков нарушила Челси, хмурая и подтянутая. Игнорируя бету, она сразу занялась Фитной, то засыпая её вопросами, то сосредоточенно изучая внешний вид омеги, чуть ли не залезая той в пасть. Решив, что его вмешательство будет лишним, Мельхиор тихо и скорбно вздохнул и опустил голову на лапы. Его глаза были закрыты, но прямо стоящие уши дрожали от слов волчиц и реагировали на каждое колыхание воздуха.