В этот день все краски леса казались Мельхиору какими-то сухими и выгоревшими. Стволы деревьев чуть вибрировали, а листва покачивалась от колебаний воздуха. Волк осторожно перешагивал через торчащие тут и там дубовые корни, хотя сегодня это требовало намного больших усилий, чем обычно. Мыслями юноша находился далеко от родных просторов: он не слышал пения птиц, не чувствовал крепкий аромат трав, не видел редкие цепочки облаков, скользящих за горизонт. Ярким пятном выделяясь на фоне летней зелени, Мэл брёл вдоль тонкого ручейка и старался насладиться мгновениями прохлады. Но каждый шорох в ближайших кустарниках заставлял его напряжённо оборачиваться и скалить зубы; игнорируя другие запахи, он выискивал только самые отталкивающие. Пока его сёстры, вероятно, охотились, а брат — помогал целительнице, Мельхиор параноидально ловил в лесах нежить.

Два дня назад он впервые столкнулся с живым мертвецом, до этого зная о них только по историям старших волков. Но никакие эпитеты и метафоры свидетелей не могли сравниться с животным страхом, который в нём вызвал передвигающийся труп. Они столкнулись не нос к носу: Мэл был на вершине склона, а мёртвый волк — у подножия — но ветер принёс отвратительный смрад того, что осталось от искалеченного тела. Лишённый задних лап мертвец полз вперёд, следуя никому более не ведомой цели, и, как юноша мог услышать, разговаривал сам с собой. Но повторить слова мёртвых Мельхиор смог бы, только если ему вырвали бы язык: ни одно живое существо не могло скопировать это мычание и булькание. Пришедший в ужас волк не мог даже пошевелиться. Он понимал, что ему стоит спуститься и добить несчастного зверя или позвать кого-нибудь и разобраться вместе. Но всё, что он мог делать, — стоять и наблюдать, как тело исчезает в чаще, принадлежащей одиночкам. Покинув утёс и вернувшись в лагерь, Мельхиор никому не рассказал об увиденном. Ему было стыдно за своё оцепенение, и он не мог признаться, что упустил врага, пусть и настолько изувеченного.

Теперь бета в одиночестве патрулировал окрестности, разыскивая следы нежити. Он хотел бы ещё раз наткнуться на неё и в этот раз точно пойти в атаку. Мельхиор понимал, что бравиться он может сколько угодно, но пока он не соприкоснётся с мертвецом, не почувствует на своей шкуре его зловонное дыхание и безжалостный удар, он не сможет перебороть свой страх.

Волк спустился ближе к ручейку и шёл уже прямо по каменистому берегу, решив понежить лапы в прохладной воде. Он высунул язык, чтобы капли попадали и на него, и тут же почувствовал знакомый запах. Где-то рядом была его старшая сестра, Сансара. Свернув к скоплению густых кустарников, Мэл обнаружил отдыхающую в тени бурую волчицу. Не убирая язык обратно в пасть, он вильнул хвостом и пошёл прямо на Сансу. Волк остановился только тогда, когда его передние лапы встали на пёстрый сестринский бок. Замерев над лежащей сестрой, Мельхиор опустил к ней голову и мягко куснул за ухо.

— Налеталась и утомилась? — смешливо спросил он. — Уже много кого ужалила, Оса?

Юноша ласково ткнулся мордой в шею Сансары и улёгся рядом. Его взгляд был направлен на ручей, а уши стояли торчком, готовые уловить любые изменения в привычном шёпоте леса. Он хотел провести немного времени с сестрой, а затем отправиться дальше. Всё же от того, обнаружит ли он нежить на их территории, зависит не только его самооценка, но и безопасность родных. Мельхиор не мог сдать позиции и отступить. Снова встревоженный своими мыслями, волк повернул голову обратно к сестре и зарылся носом в её ореховую гриву, слабо вздыхая.