Промёрзлая земля, жёсткая и грубая, больше не продавливается под чужими лапами, в морду дует ледяными порывами, разнося осенний холодок по всей поверхности живого тельца. Лето же выдалось жарким, один неловкий скачок температур, и искорка пламени облизала всю чёртову рощу. Жжёные территории теперь смотрятся весьма прозаично: застывшие угольки растительности, острые почерневшие пики деревьев, распухшая от огня почва с лопнувшими пузырями копчёного чернозёма - зрелище, для кое-кого, крайне полюбовное.
Морозец сию красоту слегка законсервировал, придавая искривленным вегетативным мертвецам некой статики. Только вот, описание пейзажа тут вообще лишено значимости. Ведь меж некогда живой природой несётся нечто давным-давно окочурившееся, будто смертоносная волна чумы, разум которой съеден трупными червячками, а душа издохлась да затухла.
Виктору, для друзей просто зомби-мишутка, стукнул второй десяток вечного бытия, согласитесь, срок паршивый, особенно субъекту, кто ещё в детском возрасте был на измене собственных принципов. Витёк строил уйму планов, имел гору целей, искал кучу возможностей, однако, одна маленькая оплошность, в виде четверых озлобленных трупаков, лишила молодого косолапыча всего и вся. С тех пор разгневанная натура ищет расплаты, больше никаких мыслей в котелке не варится, утрачены многие воспоминашки, зато сохранилось чувство, маниакальное почти что, найти падлу, загрызть падлу, растоптать и раскромсать, о да, вот только после больное сознание уйдёт в релакс. Мстить Витька собирается своим бывшим браткам по царству, причем неважно насколько те не Нежить, замочить вполне себе живчика - расплюнуть, даже забавнее, пусть знают, уроды, как лишать столь перспективного медведа его продуктивного будущего.
Под крупной тушей ломались ветки, трещал хворост, раскачивались кустарнички, лучше тем, у кои за ребрами ещё стучит сердечная мышца, посторониться, исчезнуть, раствориться, иначе добрый мишка-зомби покормит своё раздутое мстящее чувство парой-троечкой не разложившихся мальцов из семейства псовых засранцев.

Безмятежность и даже раздражение было в момент перебито громким рыком Уны. Её голос он был узнал даже в случае намеренного искажения.
Саб испугался. Он редко боялся, поскольку страх не даёт думать и заставляет совершать ошибки. Но в этой ситуации страх оказался сильнее, поскольку ударил по волку внезапно и сильно. Зверь почувствовал в груди первые волны сильного беспокойства: они сдавливали грудную клетку.
Самец сделал несколько торопливых шагов вперёд, затем резко задрал морду, попытавшись определить, где источник шума, куда надо бежать. И сразу понял, что к чему. Кто-то ревел, грозно, неразборчиво. В воздухе сильнее запахло падалью. Лес перестал казаться хорошим местечком для прогулки, а гул ветра вдруг показался мрачным предвестником смерти.
Сабио бросился бежать. Он перескочил через кусты, выскочил на протоптанную чужими лапами дорогу и сразу же заметил рыжую самку, уходящую от погони. Кто за ней гнался? Судя по размерам, это был ещё совсем молодой медведь. Но мертвый, при чём мёртвый давно. Его шерсть представляла собой свалявшееся, грязное нечто. А запах, который патрульный не распознал сразу, был характерен именно для трупа, а не для нежити. Всё это казалось странным. Чёрный проклинал себя за то, что не догадался всё проверить, а теперь из-за него волчица была в опасности.
Стоит сказать, правда, что все эти мысли крутились у самца в голове уже во время бега, поскольку Сабио не остановился ни на секунду после того, как выскочил на дорогу. Матёрый волк сразу же пустился в погоню за врагом. У него было два варианта: попробовать вцепиться нежити в зад, как при охоте на крупную дичь, или же забежать вперед него и, покрасовавшись, стать чем-то вроде красной тряпки для быка? Отвлечь внимание на себя. Иначе может статься так, что вся передняя часть мертвечины обрушится на рыжую самку, а он, этакий герой, спокойно себе нападёт сзади, там, где куда безопасней. И будет пытаться сгрызть толстые медвежьи лапы.
Выбор был очевиден, разве нет? Ускорившись, чёрный вылетел прямо перед носом медведя, не давая тому настигнуть Уну. Удар мощного тела, врезавшегося в волка (как известно, нежить редко когда тормозит), заставил Сабио протащиться на целый метр вперёд, сдирая себе бока в кровь и чуть было не попадая под задние лапы своей возлюбленной. Это было больно. Чёрный стиснул зубы и поднялся быстро, как мог, сразу же оскалившись и издав рык. Надо было готовиться к тому, чтобы отскочить, в случае, если медведь занесёт лапу над волчьей головой. Пусть это всего лишь медвежонок, но пары сильных, неистовых ударов хватит, чтобы лишить жизни патрульного. А ему ведь ещё семью растить, пару защищать и прочие хорошие поступки совершать.
Первый приступ страха, заменённый решительным порывом защитить свою самку, сейчас сменился новым чувством. Ощущением ужаса и собственной беспомощности перед мёртвым существом. Казалось, у этого медведя нету слабостей. Медведи сами по себе выносливые создания, у этого же выносливость стала бесконечной. Его нельзя измотать, нельзя даже ранить, поскольку боли эти твари, видимо, не чувствуют. Как его победить - Сабио не знал. Плана у волка не было. Оставалось либо надеяться на светлую голову Уны (не зря же у неё такая рыжая шерсть, наверняка и разум такой же светлый), либо уповать на милость Шута. А тот, как известно, милостью не разбрасывается.

Отредактировано НПС (29.07.2014 01:43:15)