Сентябрь. Почему это слово для него отдавала какой-то неприязнью, мелким моросящим дождиком и тем грибным привкусом, который поневоле приобретает любая вода из озёр? Он не любил начало осени, сентябрь в частности. Когда листья лишь тронуты желтизной, когда дожди моросят так мелко-мелко, словно надеясь вывести его из себя. Когда под ногами хлюпает влажная трава, потерявшая летний зелёный шарм. Когда всё вокруг всё словно желает показать, как сильно тебя ненавидит, настолько, что не желает давать тебе сносную погоду. Когда солнце, если и выглядывает, то лишь на полчаса, чтобы затем на несколько дней скрыться за тучами. Ему по душе больше был поздний октябрь или ноябрь, столь созвучные одиночеству месяцы, когда если дождь и льёт, то как из ведра, когда если снег и идёт, то лишь ненадолго, потом тая и создавая под ногами слякоть вперемешку с подтаявшим льдом и грязью. А в самом конце - тот свежий снежок, чистый-чистый, подобно свежевыстиранному покрывалу. Да, поздняя осень и начало зимы - его любимое время года.
А вот и он сам. Он с лёгкостью скользит по лесной опушке, без особенного удовольствия переставляя лапы и то и дело поднимая головы, чтобы в очередной раз прищуриться. Солнца не было, его скрыли облака, но всё вокруг сияло каким-то особенным светом, не давай сумеркам спуститься на землю. Постепенно плохое настроение сходило на нет. Пусть он и не особенно любит этот месяц, почему это может помешать любоваться жизнью со стороны или даже непосредственно из своей шкуры? Неплохо, неплохо. Он любит этот мир. Даже слишком любит, если уже шесть лет ходит по бренной земле, выискивая пищу для живого ума, несмотря на то, что в самом начала его жизнь, по общепринятому определению, была изломана. Он потерял родителей, потерял брата и сестру - всё то, что ему было дорого. Нажил смертельного врага и попал в лапы людей. Удивительно, как этот волк (а наш герой был именно волком) сохранил здоровый вкус к жизни. Но из всех неприятностей он вылезал с минимальными последствиями для собственной шкуры, неизменно сохраняя добродушное расположение духа и целостность нервной системы.
Его звали Коннором. По словам его собственной матери - Хоннором, но "х" за неблагозвучностью поменялось на более приятную для слуха букву. Иногда, в порыве необъяснимой нежности, сестра называла его Конни, затем Кони, а в самом конце - Кони, с ударением на последний слог. Как существо необъяснимо безучастное ко всем ненастьям своей жизни, а также потому, что из него получился бы хороший вожак, он получил прозвище Хан. Но к чему рассуждать о его именах, если есть гораздо более интересная возможность понаблюдать за ним самим? Тем более сейчас, когда он скользит по всё ещё мягкой, но уже начавшей желтеть траве, приглядываясь к окружающему миру. Посмотрите, ну не правда ли, что в этих движениях весь он сам? Как любит говорить Коннор, "главное - не название, а то, что ты из себя представляешь". Но, несмотря на всю игривость движений, на лёгкую улыбку на морде, на спокойную собранность, на взор, устремлённый куда-то в сторону и имеющий заинтересованное выражение, сам Коннор отнюдь не является этаким "добродушным простачком". Вся жизнерадостность его, хотя и реальна, но играет роль отвода для глаз. В действительности Кони более собран, способен к решительным действиям и отнюдь не желает подружиться со всеми на свете. Ну, почти. Во всяком случае, врагов он наживать не шибко любит.
Впрочем, мысли его в тот день как раз и крутились вокруг врагов. "Врагов нужно подбирать тщательнее, чем друзей, - именно эта мысль не давала покоя Хану. Это было не совсем его высказывание, но оно отчасти отражало позицию волка по этому вопросу. - Друзья, пусть и самые лучшие, когда-нибудь либо уйдут в мир иной, либо окажутся по ту сторону баррикад. А враги... они останутся и будут ненавидеть тебя столь же пылко, как и в первый день вашей встречи, когда вы поняли, что не сможете наладить положительные отношения..."
- В любом случае, у меня сейчас есть лишь один настоящий враг, да и то я сомневаюсь, что он ещё жив. Слишком много чести для него, да и много километров отделяет нас. Странно подумать, как далеко я от родных мест. Но это ведь - тоже моя родина? Да, здесь мне нравится, но здесь также нет у меня привязанностей. Всё осталось там, в прошлом... - Коннор продолжил свои мысли вслух, при этом совершенно не желая, чтобы его сейчас заподозрили в том, что он "тихо сам с собой ведёт беседу". - Я ведь ещё не сошёл с ума, правда? Но я одинок, и этим всё сказано... право, странно так копаться в самом себе...
