Бррр, какое неприятное, неприятное место, ну зачем оно такое неприятное на мою голову?.. Сбитые мысли бежали в голове непрерывной цепочкой. Волк был настолько рассеян, что не замечал ничего вокруг. Даже того, что дикая местность слегка оживилась появлением крупной волчицы, довольно необычного окраса.
- Эй!
Хриплый голос плюс больное воображение, равно...
Ой, мама!
Он дёрнулся, чуть было не подпрыгнул на месте, но повернулся на звук очень-очень медленно, с ТАКИМ напуганным взглядом, что можно было подумать, что перед этим его долго пытали, затем оставили в покое, и вот мучитель снова пришёл за ним.
Можно было легко заметить, как раздуваются его бока от частого, глубокого дыхания. Широко раскрытые глаза уставились на незнакомку, взгляд судорожно бегал по её телу, перепрыгивая с места на место. Винтеру пришлось приложить усилие, чтобы сфокусировать его на морде волчицы. Чуть ниже глаз. В глаза он не смотрел, вместо это остановился на её челюсти.
Каким-то неуклюжим движением он попятился назад, при чём не просто так, а чередуя обычный ход с приседаниями. Его уши, до этого торчащие в стороны, мгновенно опустились вниз. Нижняя челюсть своим движением вверх-вниз завершала картину перепуганного до смерти животного.
- Ты кто?
Прошептал он едва слышно, но тут же добавил:
- А?

От сердца отлегло, когда волчица села не землю. Он бы вздохнул с облегчением, но боялся этим всё испортить, а потому сдержался. Но всё равно, наверняка, хоть чем-то выдал свои ощущения. Между тем, собеседница тоже выглядела немного странно. Она как будто боролась со внутреннем напряжением, и делала это вполне успешно. Страх уступил место интересу, но не исчез совсем.
Винтер не сразу заметил, что внимательно разглядывает её. Ухоженная шерсть, шрам на морде, глаза... всё это производило достаточно благоприятное впечатление, как ни странно, тесно связанное с чувством превосходства, исходящем от волчицы. Волку было не по себе от этого. Он не мог знать, кем был раньше, но начал подозревать, что доминантные волчицы его подавляют.
Недоверие в глазах волчицы заставило Винтера нервно сглотнуть, но оно исчезло неожиданно быстро, или же было тщательно скрыто с какой-то определённой целью.
-Не... Знаешь? - это прозвучало несколько странно, и бурый, слегка расслабившийся, вновь насторожился. А вот её следующие движения заставили его полностью напрячься. Волк отчётливо услышал стук собственного сердца. Он даже задержал дыхание ненадолго.
только не шугайся, я хочу подойти
Это звучало так странно, Винтер даже на минуту почувствовал себя нашкодившим волчонком. В её голосе не было угроз, но он понимал, что интонация подбирается нарочно, чтобы усыпить бдительность. Понимал он так же, что готов сорваться с места и броситься наутёк, но только в своих мыслях. Он не был уверен, что тело послушается его. Что если ему так и не удастся сдвинуться с места? К тому же он не знал ни своих сил, ни скорости. Нет, убегать не выход.
- Зачем?..
У него дрогнул голос. Уж лучше бы это был шёпот, как в первый раз. Чувство стыда за собственную слабость охватило его. И всё же, он остался на месте.

Он смотрел вниз, и это можно было посчитать за благо. Неизвестно, как бы отреагировало сознание волка на выражение морды Рисен в тот момент, когда он двигался к ней. Ему повезло поднять глаза именно тогда, когда полу оскал сменился чем-то куда более похожим на настоящую улыбку. Что-то в душе волка дёрнулось, и сам не ожидая этого, он слегка улыбнулся в ответ.
-Спасибо
Он и сам мысленно сказал тоже самое ей. Отдал должное её терпению и даже позволил себе слегка расслабиться, в большей степени для неё, чем для себя. Никому не приятно разговаривать со стеной. Понимая это, волк своим теперешним поведением будто приносил извинения, и надеялся на их принятие.
Винтер чувствовал тепло, исходящее от её тела. Холодок пробежал по спине, а в голове проснулась абсолютно странная для него мысль: живая! Она живая... От этой мысли ему стало не по себе. Конечно же живая, что за глупости? И всё же что-то было в этом что-то невероятно приятное, что волк не смог бы объяснить ни себе, ни кому-то ещё.
Её движения были быстры. Всё произошло быстрее, чем он думал. И вот уже её голос звучит совсем рядом, но больше не пугает, не заставляет вздрагивать и ждать худшего.
Ушёл от стаи? Что ж, это кое-что объясняет. В частности, почему я здесь, в этом странном месте. Кстати, что это за место?
Этот вопрос давно волновал волка, и сейчас у него появилась возможность его задать. Но прежде надо было ответить на другие, адресованные ему самому.
Бурый выразительно посмотрел на волчицу. Он постарался больше не отводить взгляда, ведь это могло расцениваться как попытка соврать.
- Всё что я помню - это страшный шум в голове, какие-то крики и вой - начал говорить он весьма взволнованно - А перед этим лишь темнота!
Он остановился, проверяя реакцию собеседницы, но вскоре продолжил, так как желание выложить всё как на духу уже невозможно было сдерживать:
- Я не помню ничего из того, что было раньше. И имя это придумано спонтанно! И...
Он проглотил слюну, понимая, что слишком разгоняется, и что скоро его речь станет трудно понимать.
- Я понятия не имею где я, что делать и куда идти.
На этом речь прервалась, и Винтер выжидательно смотрел на Рисен.

Эта местность вселяла страх не только в душу потерявшего память волка. Судя по тому, как осторожно они проходили по здешним землям, можно было подумать, что здесь на каждом шагу подстерегает опасность. Пока Винтер ничего особенного не замечал, кроме мрачных странностей пейзажа. Но противное ощущение, будто на душе скребутся кошки, не оставляло его ни на минуту.
Рисен уже не скрывала своего недовольства, по крайней мере сдержанное дружелюбие уступило место, вероятно, более свойственной волчице грубости, но Винтер не сильно удивился, и уж тем более, нисколько не обиделся. Он не имел права её винить. Не известно, как бы на её месте поступил он сам. Пока они шли молча, волк успел вновь углубиться в свои мысли, и как следует в них покопаться. Ощущение недосказанности теребило его изнутри. Чего-то недоставало.
Чёрно-белая самка, казалось, была раздражена, и бурый волк почувствовал себя виноватым. Скорее не за то, что сделал, а за то, чего не сделал. Но он не знал, как выразить свои чувства. Почему-то Винтер догадывался, что прямые извинения скорее вызовут презрение, чем окажут нужный эффект. Именно по этому он долго не решался ничего сказать. Когда же, наконец, решился, то произносил слова негромко, ведь ситуация не позволяла шуметь.
- Что касается имени, за неимением лучшего варианта, я остановлюсь на Буром. Но обещаю, если я узнаю настоящее, первой волчицей, которой я его скажу, станешь ты.
Он хотел как-то разрядить обстановку.
- Знаешь...
Пейзаж вокруг начался меняться, наконец-то появилась зелень, впереди показались живые деревья. Похоже, они приближались к лесу.
- Возможно когда-нибудь я буду тем, кто придёт к тебе в трудную минуту.