День подходил к концу. Очередной день, который был прожит без особых приключений. Такие дни сейчас уже не редкость - не то, что зимой. Недавно закончился переход с места прошлой стоянки, теперь предполагалось найти убежище на ночь. Желудок был полон, жажда не беспокоила, а вечер был именно такой, который представлялся в розовых красках - спокойный, тихий. В такие вечера можно просто разлечься посреди поляны и глазеть на небо, вслед уходящему солнцу...-
Споткнувшись о корягу, Декадал едва ли не полетел кубарем с небольшого пригорка - пожалуй, погружаясь в свои мысли, он совершенно забывал о зрительной связи с миром - пожалуй, лишь слепой волк мог бы в точности повторить эту ошибку. Это происшествие немного отрезвило, и теперь одиночка начал вертеть головой по сторонам - было что посмотреть. Оживленная местность - птицы то и дело скакали с веток на ветки и трещали так, будто их заправили энергетиком. Пожалуй, не самое страшное, что могло бы быть. Теперь нужно было найти место, где можно переночевать. Тихое..укромное - волк злым взглядом смерил щебечущие стайки - тихое.. Мда.
Дек уселся под деревом, и с таким видом, будто его долго били на морозе, стал следить за птицами.

Чей-то голос вывел из сонного состояния Декадала - слегка вздрогнув, он, наклонив голову набок, взглянул на обладателя этого голоса. Взгляд, излучавший холодное недовольство, сменился удивлением. Впрочем, волк просто не мог себя отучить удивляться, когда с ним начинали разговор первыми. После секундного удивления легкое недовольство вернулось к нему, но уже не так явно выражалось на морде.
Волчица напоминала чем-то лунный блик - в лучах заходящего солнца, в мерцающем свете серебристая шерсть искрилась и переливалась. Это производило впечатление чего-то чужого, странного. Однако едва уловимые нотки иронии создавали развязанную атмосферу. Что ж, это было лучше напряженного выжидания.
Не люблю шум. Когда поют несколько десятков птиц одновременно - это нарушает мелодичность их пения, не находишь? - голос был хрипловатый, а взгляд, сопровождавший фразу, был наполнен недоумением и заинтересованностью, хотя последнее было скорее уже обыденное выражение при неожиданных встречах.
Как обычно в таких случаях, Дек сначала улавливал интонацию, а лишь после разбирал слова - этим объяснялась десятисекундная задрежка в ответе.
Едва заметной была попытка поднятся - привычка разговаривать в позиции готовности отразить атаку, но вскоре попытки были оставлены - уставшие мышцы, наступление сумерок, легкий, прохладный ветерок усыпляли бдительность.

Отредактировано Deckadal (31.08.2010 00:45:18)

Теперь удивление было тщательно скрываемо, но оно постепенно возрастало - по сути, убирая лишние фразы, его обвинили в неумении видеть прекрасное - именно такая мотивация была в свое время выдвинута Декадалом той стае, из которой он ушел. Ирония судьбы - она всегда была рядом.
Взгляд приобрел  затуманенное  выражение, губа слегка вздрогнула - как будто неприятная мысль передернула волка - однако тот продолжал сидеть с невозмутимым видом
У меня слово "красота" ассоциируется с несколько иными вещами. Улавливать красоту в звуке гораздо проще, чем видеть красоту в тишине. Восторгаться красотой леса днем несложно, а вот чтобы разглядеть красоту в ночи - нужно постараться - звучание металлических ноток в голосе усилилось, а слышимость стала хуже. Каждому свое. На вкус и цвет... - пожалуй, это была слишком сложная истина.
Волк прилег, уткнувшись носом в протянутую лапу. Уши ходили ходуном, улавливая каждый звук - эта напряженность создавала свинцовую тяжесть в мозгах - уставшее тело не могло отдыхать.
А ночь...Где в ней красота? Все очень просто. Резкий контраст темно-синего неба и черных пятен-деревьев создавал ощущение уюта и свободы. Ночная тишина расслабляла разум, прохлада давала отдых телу. Ночное небо было усеяно точками - которые не били в глаза, как била яркая, лучистая дневная оболочка. Пора хищников, время охоты

В какой-то момент в волчьем мозгу мысли все начали путаться и сталкиваться, а сам мозг медленно превращался в кисель.  Раздраженность, удивление и  удовлетворение причудливо сливались, несмотря на некую противоречивость. Казалось, что его пытаются задеть - однако однозначно вообще нельзя было ничего сказать. Волк был просто доволен тем, что есть собеседник.
Не поднимая головы, Дек начал говорить, говорить медленно и с расстановкой -
Настоящие ценители... Смотрят на мир с розовой пленкой на глазах. Я не могу восторгаться каждым отдельным листочком и звуком, предпочитаю уравновешенность. И, кстати, создавать тишину путем пожирания птичек столь же глупо, сколь восторгаться теми же отдельными листочками - голос был чистый, оттенялись все те же металлические нотки - но никакого намека на шутку. Внутри  одиночку разбирал смех - настолько глупая тема, по его мнению - и столько разнообразных доводов приводится - право, словно в этом споре решается судьба мира.
Однако взгляд волка уже приобрел иной характер - то был уже не мутный, затухающий взгляд уставшего волка - в глазах тускло мерцал огонек азарта, который всегда приходил в споре

Огонек в глазах продолжал разгораться, а сам волк вдруг начал закипать. Закипать тихо так и про себя - не подавая виду - ему изменяло хладнокровие, потому что он начал догадоваться, что спор идет на тему, на которую спорить нельзя в принципе. Одиночка поднялся, потянулся, глядя на небо, и начал медленно расхаживать вокруг дерева, рядом с которым лежал. Птицы уже не так его смущали - Декадал быстро привыкал к обстановке.
Если убрать те же самые листочки - было очень сложно сдерживаться, чтобы не передразнивать - можно получить дерево в зимний период, в котором есть своя красота. Далее - мы все состоим из деталей, грубо говоря - однако ты противоречишь себе самой - говоришь о неполной картине в целом, тогда как призываешь восторгаться деталями.
- голос казался усталым, а тон сменился на более холодный и отрешенный
и последнее - Нам не дано что-либо еще, кроме внешних данных. Поэтому говорить о возвышенной красоте не стоит
Какое-то чувство, близкое к усталости, вновь начало закрадываться внутрь - это был не тот спор, который поглощал и пленил своим содержанием - определенно не тот.

Декадал продолжал расхаживать вокруг дерева, изредка косясь на трапезу - благо, волк не был голоден. Конечно же, аргументы его не убеждали вовсе в том, что он не прав - как, впрочем, в большинстве случаев. Шум, издаваемый птицами, уже становился привычным и не приносил особого дискомфорта, а сумерки, которые, казалось, с минуты на минуту начнут густеть и приобретать цвет морской бездны, дарили  отрадное чувство - что все на своих местах и все хорошо.
Я так понял, ты стайная? - произнес одиночка, замерев на секунду. После чего  отвел взгляд и принялся заново нарезать круги, будучи погруженный в свои мысли. В какой-то момент времени все стало призрачным, нереальным - этот свет, который исходил от заходящего солнца, потертые образы оживающей природы, напоенный запахом древесной смолы воздух.
Ясно и осязаемо чувствовалась какая-то стена между собеседником и Декадалом - в некоторой степени, уловимая, нескрываемая насмешка, быть может, высокомерие и попытки подкалывать - все это было чуждо одиночке как в частности, так и вообще. Никогда не стремишься понимать их - они и сами себя часто не понимают, прикрывая прошлым, воспоминаниями или еще чем-то свое отношение ко всему окружающему. Стремление проникать в чужой мир. Может быть, время еще даст определение этой пропасти, но сейчас она остается неизведанной и непостижимой

Столько мировых вопросов в одном предложении несколько выбили из русла ход мыслей Декадала. Он оторопело глянул на автора этих вопросов и задумался. Всегда  мысли такого рода держал при себе, всегда был готов ответить на такие вот вопросы при случае, поспорить - но после разговора про листики как-то удивляли и заставали врасплох размышления о смысле жизни. Как забавно видеть волка, который убежден, что его жизнь более наполненна смыслом.
Задай себе этот вопрос. Каждый день вашей жизни - узкая тропинка к смерти, в сером, густом тумане. Одни и те же места, личности, принципы, разговоры. - говорил он глухим голосом, слышимость постоянно менялась - в зависимости от направления морды волка в момент произношения. Шаги оставались равномерными, в голосе не слышилось иронии, неуверенности, надменности - ровным счетом, ничего.
Ради чего я живу? Ради каждого нового дня. Ради того, что бы, просыпаясь, видеть не своды своей надоевшей пещеры, чтобы, отдыхая после долгого дня, не идти по давно протоптанной тропинке к давно изученному озеру и не ложится в давным давно примеченном тенёчке.   - выдержанная пауза. Одиночка не любил говорить много на такаю тему, потому что тогда терялась ценность сказанного, поэтому продолжал через силу - Говоря обобщенно, у меня множество маленьких целей. И одна из них - узнавать мир
Закончив свою речь, волк замер на месте и опустил взгляд в землю. Перед глазами снова появлялись картинки из прошлого

Как всегда, переборчивый и пытливый разум выставлял приоритет в вопросах, поэтому последовательность особо не соблюдалась. Сначала была выдержана определенная пауза - волк за это время успел вновь улечься и теперь поднял голову вверх, разглядывая ночное небо. Одна за другой, картинки, как слайды, нереально медленно проплывали перед глазами, а темно-синий фон придавал этим воспоминаниям муторный, жутковато-реальный отсвет.
"Наша жизнь не такая". Даже отвечают, собственно, одинаково. Если посадить того же тигренка в клетку и потом, лет через пять внушать ему, что он живет в клетке и вся его жизнь грустная и однообразная - он даже не подумает с вами согласиться. Ведь сколько он себя помнит, он жил в клетке - и сколько здесь всего можно делать! Спать, есть, лазить по странному, вечнозеленому дереву, от которого тянет пластмассой и глазеть на людей и на животных в клетках - как это все увлекательно!.. Просто он не знает, что есть другая жизнь, вот и все.
Ты думаешь, что это не так, тогда пусть все так и останется - одиночке не хотелось выступать в роли циника и лишать кого-то смысла жизни - каждому свое. Некоторым действительно необходимо ощущать плечо товарища рядом. Мне же необходимо вечно быть в пути

Какие-то рассуждения, все идеально верные, логичные и наполненные смыслом в общей картине смотрятся настолько глупо, что, порой, сам жалеешь, что умеешь думать.
Для кого как - сказал волк отвлеченно, наблюдая за нервными движениями собеседника. Даже сказать нечего. Заметно было, что это не та тема, на которою можно говорить дальше.
Зовут меня Декадал -буркнул после небольшой паузы одиночка, одновременно с этим отмечая про себя наступающую тишину. Слова про "чертову философию" глубоко въелись в сознание, и когда волчица в очередной раз пробегала мимо, он метнул в спину недобрый взгляд. Конечно! Все ведь так просто! Живи, ешь, пей, веселись, общайся, защищай, слушай. Даже нет времени особо поразмышлять. Не о чем размышлять то - стая дает все ответы. Что-то вроде "служить и защищать" или как там еще. Никогда мне их не понять. Никто, правда, не знает этого наверняка.
Опять положив голову на лапу, Декадал закрыл глаза, наслаждаясь прохладой

Мышцы, уставшие за весь день, передергивались. В какой-то момент времени волк заметил, что поврежденный глаз снова затягивается пеленой. Это ощущалось чисто механически, как будто попала соринка и её трудно было проморгать.
Нежить. Где-то я уже слышал. Что бы это могло быть.
Имя как имя. – слова звучали устало, но довольно громко. Настроение медленно поднималось.
Для меня путешествовать – это значит жить. А здесь я впервые, и сомневаюсь, что когда-нибудь снова побываю в этих местах
Одиночка говорил и при этом, казалось, сам себя слышал. Открыв глаза, он уставился в темноту, словно что-то ища. Пытливый взгляд скользил по деревьям, утопающим в темноте, после чего переметнулся на небо. Невыразительные белые точки, оседавшие сумерки, запах оживающей природы, молоды листья, которые в темноте лишь мерцают зеленым, ненастоящим светом, воздух, битком набитый древесной смолой, пылью и странной атмосферой разговора ни о чем. Ощущение ностальгии

Вот так вот лежать... Хорошо. Уставший, засыпающий. А изнутри разбирает смех. Тоже какой-то странный. На удивление, добрый. Вообще, в этой жизни одиночка слишком редко смеялся, а если уж смеялся, то с иронией, сарказмом... Обязательно отравляя какими-нибудь лишними чувствами.
С каждым разом открывать глаза было все тяжелее. Длинный день брал свое, но ощущалось что-то невысказанное. Приходилось бодрствовать через силу.
Внешне, глядя на Декадала, нельзя было определенно сказать, что у него на уме - легкая, блуждающая улыбка, утомленный взгляд и..вобщем, все. Минуты три он лежал, ничего не говоря. Потом неожиданно резко, чуть винув правым ухом, будто удивляясь внезапности своего голоса, проговорил
Что ж, нет. Пожалуй, я просто выбрал иной путь, а на самом деле мог бы остаться стайным. Как и вся моя семья.
-хроническая усталость теперь ощущалась в голосе - все те же банальные металлические нотки подчеркивались хриплотой

Слова плыли мимо ушей, а сознание начало проваливаться в бездонную пропасть снов, но. Ощутимый толчок! Еще один!
Волк вскочил на лапы, ошарашено озираясь, а перед глазами стояли картинки его обыденных снов - стая призраков окружала его и вела с ним беседу. Растерянность искренне выражалась на недоумевающей морде, но понемногу одиночка пришел в себя, в недоумении глядя на того, кто его растолкал. В глазах сначала загорелась искорка недовольства, но потом, расслышав смех, весь как-то обмяк, и заулыбался, чем-то довольный.
Волки ночные хищники? Мне все равно, я привык жить так. тихо, почти шепотом сказал Декадал и сделал вид, что опять собирается спать. Немного побродив вокруг дерева, он улегся на прежнем месте, а сам лукаво глядел на светлый силуэт стайной, готовясь в следующий раз погнаться.
Спать не дают. И при том делают это таким образом, что ни удрать, ни прогнать. Пожалуй, хорошо сказывалась нехватка общения на одиночки - он прямо на глазах в таких случаях становился волченком

Отредактировано Deckadal (16.09.2010 10:08:30)

Что-то приземлилось рядом, очевидно, пролетев над самим Декадалом и еще зацепив его.Такой маневр был полной неожиданностью, особенно после того, как одиночка с некоторым разочарованием проводил взглядом удаляющийся серый силуэт.  Подскочив от неожиданности, он, клацнув челюстью, кинулся в погоню. После внезапного напряжения мышцы всех четырех лап начали ныть, явно протестуя против этого глупого, неоправданного и возмутительного поступка. Набирая скорость, волк уже на первых трех прыжках успел влететь в куст из которого вылетел под давлением веток, которые в одно время разом под ним прогнулись, а потом, так же дружно, приняли свое обычное положение. Трудно было привыкнуть к бегу в темноте, и туловище в беге немного накренялось - таким образом, одиночка бежал полубоком. Чудом он себе не повыкалывал глаза.
После такого неожиданного отпора, Дек ошарашено поглядел по сторонам и вновь продолжил погоню, боясь, что "жертва" может уйти. Забыв про свою болезнь и про долгий, утомительный день, волк с напряженным выражением морды и азартным блеском в глазах, бежал в темноту, как маленький волченок впервые рвется к свету.

Сущая темнота. Приходилось надеяться только на нюх да уклонятся от деревьев. Вдруг, как будто свет в темноте, послышалось журчание родника. Этот резкий звук теперь казался вообще единственно реальным среди этого видения. Все теперь будто снилось, и этот майский поздний вечер, жужжание жуков в теплом воздухе, пощипывание от царапин – расплывалось и растворялось в необыкновенной игре звуков и теней.
Одиночка, не сбавляя темпа, мотнул головой, что бы немного прийти в себя. После такого поступка нельзя было точно сказать, как на полной скорости он смог увернутся от столкновения с могучим дубом, об который можно было неплохо раздробить череп. От сильного крена в сторону смазался влажный слой земли, по которой бежал Декадал – и его занесло в сторону, в гущу зарослей. Там продираться было слишком сложно, и скорость существенно снизилась.
После двадцати секунд оглушительного треска волк выбрался на более-менее чистую местность, но почувствовал, что скорость набрать не может. К горлу подкатил острый колышек, а в груди будто поселился ежик. Старое знакомое чувство. Журчание становилось  все более звонким, и спустя три метра волк отчетливо увидел подозрительное движение «почвы».  Еще метр – и волк, уже практически перейдя на шаг, прямо головой вперед  топором ушел под воду – у этой речки не было берега или  мелководья. Логично было предположить, что его намеренно подвели к обрыву – но это предположить было сложно, когда  вместо привычной твердой почвы нет ничего, а вместо воздуха – жидкое вещество. Попал под воду он как раз на выдохе – а погрузился довольно глубоко.
Вылетел  из воды как пробка, судорожно глотая воздух, которого после пробежки не хватало. Благо, река была не особо бурная – так что он в несколько движений  добрался до того же берега, откуда и начал свое маленькое путешествие в подводный мир…и оно совсем не расширило его кругозор в отношении пресноводных, но зато едва не стоило ему жизни. Через силу выбравшись из воды, он повалился на землю, осознавая, что теперь вообще не может шевелиться.
Ирония судьбы – практически каждая встреча с другими волками заканчивалась чем-то вот таким.

Одиночка вместо ответа просто уставился на неё, сам при том раздумывая, в каком сейчас он состоянии и что ему надо делать. Положение, надо сказать, уникальное - жар приступа - когда из глотки по непонятной причине при долгих нагрузках хлещет кровь - и приводящее в дрожь ощущение на своей коже капелек воды, которая еще не прогрелась, плюс легкий ветерок, от которого через десять секунд начало трясти. Сказать было нечего. Да и говорить сложно - он едва сдерживал свою болезнь. Жало в плоть. После выразительного взгляда Дек свернулся калачиком и закрыл глаза, пытаясь прогнать красные круги и огоньки, от которых все шло ходуном. Так было легче согрется.
"Извини?" Значит, это было намеренно. Ну да ладно, забавно будет выглядеть обвинение в том, что я сам же не рассмотрел реку или сам же погнался. Зато спать теперь не хотелось точно. И тело было уже не таким изнуренным. Оно было никаким. Просто онемевшим, неподвижным. Однако, драматизировать было ведь гораздо интереснее, чем молча стерпеть, так что Декадал выдавил из себя: Зачем?
Чуть позже, собравшись с силами, он начал было тираду - Как я? Отлично. Просто лучше не бывает. Мало было мне шести часов пути днем, ты что, погулять ночью по лесу, залитому лунным светом - тут тирада прервалась, а лапу, на которой волк лежал, свело судорогой. Потом он издал странный скрипучий звук и замолк, понимая, что сейчас вообще ласты склеит. Болезнь понемногу истощала волка изнутри, забирая жизненные силы и делая его слабым. Но это был первый приступ за три месяца, а теперь, при таком нарушении распорядка, вообще не было ничего удивительного, тем более, что путь продолжался на два часа дольше обычного. Однако были и плюсы - он нашел воду. Значит, не полный неудачник

Тени становились длиннее. Минута за минутой пролетали в тишине, отсыревшая шерсть высыхала на легком ветру. Еще несколько минут тяжелого, скованного состояния и боль затихла. И вообще - период полного молчания, когда ни одна часть тела никоим образом не дает о себе знать. Блаженное состояние после пережитого, но нужно было себя чем-то занять, потому что спать уже точно нереально. Да, отыграться было бы тоже неплохо, потому что  явное поражение - обвели вокруг лапы
Чувство голода теперь с какой-то стати решило заменить сон, так что разыгралось не на шутку, а бегать особо после этого всего было нельзя. Однако просить о чем либо это хитрое существо напротив как-то не хотелось, поэтому одиночка поднялся, поджимая сведенную судорогой лапу, и начал громко втягивать воздух, надеясь хоть что-нибудь уловить.
Немного помедлив, он, став на все четыре лапы, направился к реке, из которой не так давно выполз. Не доходя до края, волк недолго разглядывал воду, после чего повернулся направо и зашагал вдоль берега, негромко сказав
Идем, хоть покажешь, где можно поесть - мысленно добавляя -Сусанин, блин

Декадал все так же молча плелся вдоль берега, шумно вдыхая. Мешался запах смолы, от которого волк отвык, блуждая по степным зонам, и запах мелких грызунов, которых он ел только в крайних случаях. Странная ночь. Или я просто уже давно не видел ночи, но тут все пластмассово и бесформенно. Скудное разнообразия запахов и цвета, мертвенно-бледные блики луны на реке - и видимость отсутсвия жизни... Все это было бы просто прекрасно для убивания времени, но для охоты это было все скудно и убого. Так, по крайней мере, считал волк.
Как долго я путешествую? Уже две зимы. - Дек через силу говорил с ней, потому что больше хотелось столкнуть в реку или на хвост наступить, ну что-то в таком свете. Однако тут же спохватился - все равно, успеет намолчаться - и продолжил :
вообще я не забочусь о времяисчислении. А ты давно в стае-то?
вопрос про стаю был скорее напоминанием самому себе, чем непосредственно вопросом. Стая и все понятия, все принципы и все разговоры про смысл с точки зрения стайных волков были чужды и непонятны

Одиночка, уже теряя интерес к запахам, остановился, как вкопанный, глазея на небо. Облака плыли так, что лунный свет исчезал и появлялся каждые три секунды, падая прямо на реку. Как будто при вспышке молнии, на одну секунду замечаешь каждую отдельную капельку в воздухе, на мгновение время останавливается, и смотришь, как переливается вода. Хотелось завыть, но одиночка привык не издавать лишних звуков на чужой земле. Чужая земля. Сейчас эти два слова вызвали нестерпимое отвращение. Никак не понять, почему землю делят. Делят, охраняют, прогоняют чужих, живут. Одна и та же земля. Один и тот же вопрос. Одни и те же потертые, старые мысли, не находящие логики, одно и то же убеждение, настрой. В такие моменты нельзя филосовствовать, нужно просто пережить такое настроение. Это отвратное время, когда становишься таким, какой ты есть. Непонимающий, злобный, угрюмый.
Вскоре Декадал тронулся в сторону леса. Идти вдоль реки было скучно одному. А слов не было. Просто говорить было нечего. Хотя, это правильно - есть время говорить, есть время молчать