Лес наполнен различными звуками. За долгие годы своей непростой жизни Лобо научился различать эти звуки, выделяя из них наиболее важные и, всё же, уделяя внимание всем остальным. Казалось бы, обычный крик сороки мог рассказать о многом, а меняющий интенсивность стрёкот сверчков часто спасал волка от опасностей. Даже с возрастом слух Лобо не стал хуже, он всё так же отчётливо улавливал даже малейшие шорохи, не созданные ветром, в траве и древесной листве. Лобо шёл по протоптанной оленями тропе вдоль густого ельника, прислушиваясь к звукам, вглядываясь в царящий здесь сумрак, принюхиваясь к подозрительным запахам.
Он не был голоден совершенно. Утром ему удалось поймать старого больного зайца. За много лет он научился выживать на такой скудной пище несколько дней. Но, то ли из-за солоноватого привкуса заячьей крови, то ли из-за жёсткого и сухого заячьего мяса, волк чувствовал сейчас уже, ближе к вечеру, невыносимую жажду. Весь день он провёл в горах. Рыскал между скалами, исследовал ущелья, царапал когтями камни, неловко оступившись на наиболее крутых подъёмах, следил за поведением горных баранов. Но пить там невозможно. Вода ледяная, холодом обжигает горло, и не хватало только Лобо умереть от какой-нибудь банальной простуды, подхваченной здесь. Ведь он же собирается только начинать новую жизнь, пусть время и опыт слегка потрепали его ещё крепкие кости.
Слева от волка бурлит река. Он её слышит, старается держаться её, чтобы найти спуск. Он уже знает, что где-то впереди, шагов через пятьсот должен быть водопой. Здесь подобраться к воде невозможно, бурное течение промыло в мягких породах обрыв. Более молодой и лёгкий волк, возможно, смог бы изловчиться и добыть пару глотков воды прямо отсюда, но Лобо, со своими внушительными габаритами и весом, не рискнул бы. Не очень его прельщала перспективка оказаться в быстрой холодной воде на скользких камнях. А старое его тело умеет делать подобные сюрпризы.
Многие волки приходят к водопою, чтобы охотиться. Это довольно лёгкая добыча, волк уже в этом убедился. Каждый день практически всё время у водопоя можно встретить оленя, козу или антилопу. Во время питья животные наиболее уязвимы, в такое время проще всего подкрасться сзади. Спугнуть добычу в воду, а дальше быстрое течение и скользкие камни сделают своё дело. Нужно признать, реки тоже бывают полезными. Хотя, тут главное - не зевать. Иначе помощница-река заберёт твою добычу себе, и уже ничего нельзя будет сделать.
Лобо привык охотиться перед рассветом. В такое время у пастухов ночной смены наиболее крепкий сон, а коровы сыты и не настроены никуда бежать...
Просвет среди деревьев был знаком того, что волк достиг своей цели. Тут же в нос ударили многочисленные запахи, от которых у молодого неопытного волка потекли бы слюнки, и снесло бы крышу. Но Лобо был слишком осторожен, чтобы сломя голову нестись в сторону водопоя, брызгаться, купаться в холодной воде, как щенок, носиться по берегу, распугивая птиц и мелких зверушек. Спокойно и осторожно, старый волк со стороны наиболее густого кустарника подошёл к открытому пространству, вглядываясь вперёд, принюхиваясь. Несколько мгновений заняло у него, чтобы полностью оценить ситуацию. Крупного зверья не было. Со стороны реки несло волчьим запахом. Отсюда полностью виден берег, но у самой воды он слегка уходит вниз, и там мог бы скрыться небольшой волк. Волчица. Да, это определённо волчица. Всплеск воды подтвердил догадки Лобо. К тому же это неопытная волчица. Такой всплеск не похож на те, что делает лосось, выскакивая из воды. Скорее всего, это волчица пытается поймать рыбу. Что ж, это может быть интересно.
Волк вышел из своего укрытия, стараясь идти по сухой земле и траве, он приблизился к воде шагах в сорока от мокрой, по всей видимости, белой волчицы. Он не показал виду, что заметил её, только повёл ухом в её сторону, спустился к воде, зашёл в реку передними лапами так, что вода еле прикрывала когти, сделал несколько глотков. Холодная вода отрезвляюще влияла на старого волка.
Здесь река была уже, чем выше по течению, но и немного глубже.

Волчица не оставляла попыток поймать рыбу. Раз за разом она ударяла лапой по реке, взмутив воду и пугая сидящих не близко растущих кустах пичужек. Причём она пыталась ловить мальков, плавающих у самого берега, этих изворотливых, мелких и скользких наглых рыбок, но ведь гораздо проще поймать, идущего на нерест, полного икры крупного и неповоротливого лосося. Достаточно только зайти чуть глубже в воду. Там рыба будет просто сама носом тарабанить тебя, спеша вверх по течению, будет врезаться в тебя носом, и только успевай хватать. И почему она ловит лапой? Лапой ловят только кошки и лисы, волкам и медведям гораздо проще рыбачить при помощи морды. Хотя, если этой белой волчице удастся оглушить мальков, что вполне вероятно при её громких ударах лапой по воде, возможно, она сможет забрать трофей в виде всплывшего вверх пузом на поверхность воды малька. А стоит ли эта добыча таких стараний и такого большого количества времени? Определённо, нет.
Лобо не отрывал морды от воды, продолжая лакать воду, одновременно прислушиваясь и принюхиваясь к незнакомке. Она была молодая и полная сил, хотя уже изрядно потрёпанная судьбой. Волчица была, наверное, слепа на левый глаз, потому что обычная волчица могла бы видеть боковым зрением, а эта, белая, была вынуждена повернуть голову слегка в сторону Лобо, чтобы мочь его рассмотреть. Сам же старый волк разглядывал волчицу не без интереса боковым зрением и был весьма удивлён увиденным.
Кончик хвоста у неё был неровно оборван, левая лапа изуродована старыми шрамами, прикрытыми светлой шерстью, правое и левое уши слегка отличались по форме и размеру. Видно было, что когда-то она пережила яростный бой, который оставил ей эти знаки, как напоминание о прошлом, и, должно быть, о котором она не хочет вспоминать. По крайней мере, Лобо точно не хочет вспоминать, откуда у него шрамы на всех четырёх лапах. Но вообще волчица была бы привлекательна собой, несмотря на несколько меньший, чем у обычного волка, размер. Должно быть, она принадлежала роду каких-то других волков, не степных и не лесных серых, а так же она не была похожа на лохматых снежных волков, а может быть, просто природа не наградила её большим размером и природной волчьей ловкостью.  Своими движениями и манерой ловить рыбу, а так же пушистыми ушами она была больше похожа на кошку, нежели на собаку.
Лобо слегка наклонил голову в сторону. Он сделал шаг вперёд, слегка скользнув на покрытом илом камне, потом ещё, войдя по колено в холодную воду, молниеносно мотнул головой и потом быстро поднял голову вверх, практически не подняв брызг. В пасти, чуть сжатая острыми, как бритвы, клыками, барахталась крупная рыбина, называемая людьми сёмгой. У сёмги замечательное нежное, красного цвета мясо, и Лобо находил эту рыбу весьма недурной на вкус. Но он не собирался ужинать. Волк опустил уши в стороны, кинул рыбину на траву, где та мгновенно заскакала и затрепетала, отравленная свежим воздухом, и посмотрел на молодую волчицу, мол, смотри, учись, пока я жив.
- Своим способом рыбачить ты напоминаешь скорее рысь, чем волчицу, - с едва слышной хрипотцой произнёс волк, выходя из воды, отряхиваясь и около самой кромки воды прижав лапой к земле ускользающую, отчаянно барахтающуюся сёмгу.

Сёмга перестала барахтаться и норовить выскользнуть из-под крепко державшей его лапы Лобо, она лишь изредка вздрагивала, широко открывала рот, жадно глотая ядовитый для неё воздух, медленно задыхалась, по всей видимости, вспоминая лучшие моменты своей жизни, а впрочем, вспоминая всю свою жизнь за последние минуты, которые она может видеть солнечный свет. Лобо привык видеть страдания своей жертвы, вот уже много лет подряд он отнимает жизни у различных земных тварей, замечая порой, как сильно они не хотят умирать, и чем сильнее они ценят свою жизнь, тем сильнее за неё борются, и тем больший азарт появляется в сознании волка, азарт убийцы. Лобо и сам чувствовал этот последний момент перед смертью, он, как никто иной, знает, что это такое, когда вся жизнь проносится перед глазами, когда понимаешь, что вот-вот умрёшь и знаешь, что уже ничего не можешь сделать. Когда осознаёшь более отчётливо, что вот он, конец, что вот-вот потеряешь всё, за что боролся всю сознательную жизнь. Именно из-за этих не вовремя пришедших на ум воспоминаний волк чуть было не сжалился и не отпустил рыбину в воду, и невероятных усилий требовалось ему приложить к самому себе, чтобы подавить в себе этот неприятный момент жалостливости, который так не вовремя мешает ему сосредоточиться. Но ни одним движением, ни взглядом он не выдал борьбы, что происходила у него внутри. Старый волк, в прошлом вожак, легенда за всю Северную Америку, до этого слегка отвлекшись, сейчас вновь посмотрел на странную волчицу, удивлённо поднял брови, чуть с проседью, слегка выпрямив морщины на переносице. Вспомнить бы, как это, знакомиться с новыми волками.
- Воспитание рыси может быть полезным для тех, кто живёт среди рысей. Волчице же пристало быть волчицей и вести себя, как волчица, - о, эта дурацкая привычка всех учить и самому ничему не учиться. Единственная волчица, которую он не смел учить ничему, уже мертва, но об этом больнее всего вспоминать. Возможно именно поэтому Лобо так тщательно очищает свой разум и старается смотреть на мир новыми глазами, не как раньше, не как Лобо-легенда, а как Лобо-странник, Лобо-отшельник, он, как давно, одиннадцать лет назад, ещё будучи волчонком, старается принять мир по-новому, старается видеть новое в привычных вещах и находить новое в уже известных правилах. Но эта дурацкая, со старинных времен заложившаяся привычка всех учить никогда не даст ему спокойно жить.
- Ты никогда не ела рыбы? - вопрос скорее риторический, но, возможно, его следовало бы задать, к тому же сёмга почти перестала дышать, а есть её лучше, когда она жива. Безжизненная тушка рыбы - всего лишь падаль. Волк брезговал падалью, всегда брезговал, потому что мёртвое мясо всегда напоминали ему человеческие приманки.
- Вижу, что не ела. Попробуй, - Лобо покосился на большую рыбину, всё ещё прижатую массивной лапой к чистой, покрытой мелкими камушками, вымытой горной водой земле.
- Чтобы появилось желание что-то делать должен появиться стимул это делать, я думаю, стимулом для ловли рыбы тебе может послужить вкус этой рыбины, - старый волк хрипло прочитал мини-лекцию о стимуле, отпустил уже почти бездвижную рыбу и отошёл на несколько шагов от воды, чуть прихрамывая, практически незаметно для невнимательно взгляда. Волчица его не знает совершенно, он совершенно не знает эту белую волчицу, но какое-то отцовское чувство всегда просыпается в нём, когда он видит волка, который не знает хоть чего-то, что знает сам Лобо. И да, эта дурацкая привычка всех учить.
Отошёл на порядочное расстояние. Он уже собирался уходить, но какое-то старческое любопытство и ещё что-то заставили его остановиться, развернуться в сторону волчицы и, с небольшого пригорка, посмотреть на реакцию волчицы на любезно предоставленную ей рыбу. Он бы не обиделся, если бы она не приняла этот дар, это лишь говорило бы о её гордости и независимости, то есть нежелании и отсутствии необходимости в покровителе. Но волк бы с удовольствием ещё поучил эту волчицу, если бы она всё же попробовала солоноватое на вкус нежное мясо сёмги.