Её частое дыхание мгновенно превращается в пар, клубится у неё перед глазами, заслоняя обзор. Она лежит на земле, опираясь на передние лапы, и пытается отдышаться с вываленным языком, лениво прижимая уши. Колючий снег приятно холодит разгорячённую Анаис.
Вечерний патруль прошёл ожидаемо спокойно, без лишних напряжений. В заснувшем лесу ничего не двигается: замерли деревья и кусты, лишь иногда покачивая голыми ветвями, попряталась с глаз живность, белое покрывало мягко укрыло промёрзлую землю. Зимнее настроение захватывает даже смутьянов, и они ложатся на дно в ожидании оттепели, когда для того, чтобы вновь нарушать спокойствие, будет уже не так холодно.
Боясь застыть в этом сплошном белом плене, Анаис с немного детской радостью соглашается на предложение Икара вернуться в лагерь бегом наперегонки. Она не может устоять, не может отказать его лукаво блестящим глазам и по-доброму зубастой улыбке. К Икару она всегда питала тёплую симпатию, как и к его искреннему, порой слегка наивному жизнелюбию.
По стремительному возвращению обратно она выкладывается как может, перебирает тонкими лапами необычайно быстро, местами идёт на хитрости и срезает путь там, где другие не догадались бы. В знании территории стаи равных Анаис найдётся очень мало, и благодаря этому поначалу она берёт отрыв, но, увы, в банальной скорости с молодым волком потягаться она не может. Уже у самого лагеря она отчаянно клацает зубами рядом с ним, словно хочет схватить за хвост и потянуть назад в нечестном приёме, и резко останавливается, взрывая лапами снег. Она не злится, но чувствует лёгкую раздосадованность – все её уловки прошли впустую. Впрочем, стоит ей поглядеть на радостного Икара, и она нехотя, но всё же отпускает призрак недовольства и слегка улыбается ему в ответ, кивая головой. Он слишком заразителен.

Только спустя время, вынырнув из пучины собственных мыслей, Анаис замечает неподалёку Йен и задерживается на ней взглядом. Та выглядит, похоже, как обычно: обличье чёткой собранности, строгой, выверенной на каждом шагу, завидной непоколебимости. Однако любующейся Анаис кажется внезапно, что она словно бы может разглядеть небольшую, тонкую паутину трещинок в суровом образе глашатая. Это слегка встряхивает её. Возвращает на землю.
Йен всегда была для неё… возможно, своего рода примером для подражания, хоть и не кумиром. Идолопоклонничества Анаис сторонилась, опасаясь в слепом копировании потерять саму себя. Тем не менее, пропитанная безграничным уважением к Йен, непосредственно подвергнутая её влиянию, она привыкла думать о ней как о глашатае, не как о такой же живой, чувствующей волчице, как и она сама. И в тот момент Анаис вдруг ясно увидела шлейф обыкновенной усталости Йен от взваленной ответственности, от зависящей от неё стаи, от вечных забот и трудностей…

– Йен.
Она улучает момент, когда все разогнаны уже по своим местам и обязанностям. Подходит осторожно, садится рядом, глядит в небо и немного жмурится от белого зимнего солнца и отражающего свет снега.
– Как ты справляешься? – Анаис глядит краем глаза на суетный лагерь. Столько голов… Она любит их всех, кого-то больше, кого-то меньше, каждого по-своему, но смогла бы она взглянуть на них по-другому? – Сейчас действительно нелегко… Просто хотела о тебе справиться.

Отредактировано Анаис (15.01.2020 21:02:30)