Я встретил взгляд волчицы спокойно.
- Ты думаешь, я тебя боюсь? - спросила она. Я едва заметно пожал плечом.
- Я вижу, что ты держишься далеко от меня и близко к выходу. Потому я думаю, что ты либо остерегаешься меня, либо хочешь видеть, что происходит снаружи, - я широко зевнул и положил голову на лапы, - поэтому я говорю: тебе не стоит меня опасаться, а снаружи все равно ничего не видно. И нас тут никто не найдет. И мы никого не найдем. В такой ветер сметает все запахи, кроме запаха снега, конечно.
После моей похвалы, одиночка отвела взгляд. Смутилась? Возможно. Я часто хвалил своих волков и заметил, что совсем немногие умеют принимать это правильно. Кто-то зазнается, а кто-то напротив, стесняется. Впрочем, второе в любом случае лучше, чем первое, а то что Ракша не страдает скромностью чрезмерной я уже видел, так что немного смущения ей не повредит.
- Спасибо, - сказал я. Что я чувствовал, когда волчица сказала, что ей близки мои идеи? Не знаю. Они мне самому не были близки. Все это разрывание трупов, контроль над одиночками - это крик отчаявшегося зверя внутри меня, зверя, который встал на тропу войны и вынужден быть жестоким, чтобы не потерять близких и не потеряться самому. Будь время мирным, ничего из этого не пришло бы мне в голову. Скорее бы оно уже стало мирным. Война нервирует, держит в напряжении. Куда лучше лежать с набитым пузом у себя в логове в окружении друзей, зная, что никто из них завтра не умрет. Когда становишься стариком, начинаешь ценить такие вещи.
Волчица, тем временем метнулась к выходу, бесшумно, что я оценил. Сам я не дернул даже ухом. Чтобы не происходило там, снаружи - не имело значения. Если это враг, то уж лучше затаиться - в такую метель он пройдет мимо, а убегать или сражаться в сугробах по горло идея не лучшая.
Впрочем, видимо никого там не было. Реплику волчицы я пропустил мимо ушей, лишь улыбнувшись уголком пасти. Когда-то я и сам верил, что ветер живой, и что он может помочь. Может, конечно, но в его разумности я сомневаюсь. Всего лишь стихия, как и та, что бушует сейчас за пределами логова. И сейчас эта стихия ворвалась в нору. Я недовольно поежился - холодно, черт возьми, а ведь мы только согрели воздух своим дыханием. Ветер растрепал шерсть, обжег стужей нос и уши. Ракша, убедившись в чем-то, вернулась на место. А я сейчас был крайне нелюбопытен к окружающему миру.
- Если нежить появится на наших землях, то до стада она без нашего ведома даже не дойдет - ее найдут еще на границах, - ответил я, нахмурившись. На самом деле, то, что произошло в стае Кайсара показывало, что не всегда планы работают так, как должны, - думаешь, нежить не умеет плавать? Уж ходить-то по дну они точно могут, воздух им ведь не нужен. Мы можем отогнать стадо в самую глубину наших земель - нежити придется потратить немало времени, чтобы туда добраться... И их уж точно заметят по дороге. Впрочем, это если мы еще найдем стадо. В такую погоду я предпочел бы, чтобы мои охотники сидели по домам, а не следили за табуном. А это значит, что он уже мог далеко уйти. Закончится метель - мы его найдем.
Я слушал Ракшу внимательнее - мне бы ее уверенность. Слабость и сила одиночек в том, что они одиноки, как бы это ни звучало. Они могут рассчитывать только на себя - и только свои действия им приходится просчитывать. Они сами решают, когда сразиться - когда отступить. Когда пойти на охоту, и наполняют только свой желудок. И где укрыться. Стая же это огромный механизм, в котором есть место недомолвкам и случайностям, как бы мне не хотелось их искоренить. В любой момент что-то может пойти не так, молодой гонец не расслышит приказ точно и постесняется переспросить, или остановится поболтать с подружкой, и не прибежит вовремя. Это фактор живого волка, он неискореним, когда имеешь дело с живыми подчиненными, а не бездушными камнями.
- Стая, - вздохнул я, - это множество волков, держащих падающее дерево. Каждый из них тянет за свою ветвь, и потому дерево стоит ровно. Но стоит кому-то разжать челюсти... И дерево упадет. Беда, но и счастье в том, что волк принадлежит не только стае, но и самому себе, а потому не может не ослаблять хватки. Кто-то чуть менее умный, кто-то чуть менее быстрый, кто-то хочет совершить подвиг из личных амбиций, не понимая, что он обернется катастрофой в глобальном плане. Для этого и нужен вожак: он следит за тем, чтобы быстрые были гонцами, не очень умные нянчили волчат, и честолюбцы совершали свои подвиги не вредя стае. Но и вожак - самый обычный волк. Может чуть более мудрый. Может, чуть более сильный. Но не божество. Он не может предугадать судьбу... И никогда не может отдать достаточно приказов, - я вздохнул, - мог ли я предугадать бурю? Нет. А Кайсар нападение нежити на свою стаю? Тоже. Все работало, но лишь до тех пор, пока с дерева не упала огромная шишка, прямо на наши лбы. И что самое печальное - шишка всегда падает на самый слабый лоб.
Я взглянул на Ракшу - не уснула ли она? Я бы точно уснул, уж больно меня потянуло на пространные рассуждения. Видимо, располагал ветер и мягкий белый отблески снега.
- Я не от кого не жду поклонов, у волков моей стаи разные судьбы. Однако, приказы придется выполнять и думать не только о себе. Цена ошибки может быть велика. Возможно, подчиняться не самое приятное дело, но и нести ответственность за множество жизней - поверь, тоже нелегко. В какой-то мере я бы хотел стать простым воином и лишь следовать указаниям, но не думать над ними самому. Ты должна знать кое-что, Ракша, прежде чем станешь частью стаи, - хочет расставить все по своим местам сразу? Я никогда не был против этого, - ты получишь друзей, пищу, кров. Цена - часть твоей свободы. Теперь ты не всегда сможешь бежать, куда тебе хочется - иногда придется бежать куда скажу я или кто-то из старших волков. Мы простим тебе ошибки, но не простим предательства. Если ты уйдешь от нас, ты к нам не сможешь вернуться - это закон.