Слабый свет солнечных лучшей пробивался сквозь толстый слой белых облаков, медленно спускался вниз, встречая новое препятствие - еще не успевшие поблекнуть и опасть зеленые листья. На поляне, вокруг которой раскинули ветви небольшие деревца, царило умиротворение и покой. Снег же, хлопьями падающий с небес, едва-едва прикрыл собой землю.
Среди деревьев, медленно, еле перебирая лапами, двигалась черная тень, уперто, убеждено. Лапы сами принесли ее сюда, в то место, где она повстречала ту целительницу, которая первая поведала ей, озлобленной и одинокой, о нежити. Кривя губы в усмешке, волчица покачнулась - у нее не осталось сил идти дальше. Послышался негромкий шум от падения ее туши, умиротворение на миг разрушилось, но затем снова охватило все вокруг. Тяжело дыша, волчица судорожно соображала. Только теперь, приглядевшись, можно было заметить засохшую кровь по телу черной, снег мягко ложился на ее потрепанную шкуру, не тая. Глаз, уже только один, метался по ее цели, силы оставили волчицу, она не смогла подняться, снова грохнувшись на землю, еще раз с тоской глянув на поляну, вспоминая ту целительницу, которая была так добра...
Не время подыхать, Индиго, хотела бы сдохнуть, бросилась бы в море вместе с тем трупом, что же ты сейчас даешь себе поблажку, совсем мозги выбили? Голос, подстегнул черную, заставил все же подняться на лапы, покачиваясь достигнуть поляны и замереть: привыкая, смиряясь с болью.
Шаг, еще и еще и... Наконец, можно втянуть холодный воздух вместе с запахом целебных трав, вдохнуть в себя воспоминания и дать отдохнуть себе. Ложась, аккуратно, так, чтобы не тревожить заднюю лапу, волчица замерла, жмурясь от боли в правом глазу, вернее, глазнице, глаза там более не было и в помине. Ненавижу. Нет, волчица не злилась на черную нежить, она всего лишь выдохнула факт. Она ненавидела ее всей душой и телом за то, что та изуродовала ее, за то, что отпустила, за то, что спасла... За ее надменность и злобу, за ее... перечислять было долго. Она просто ее ненавидела, один ее образ, представший перед ней, заставил ее глухо зарычать, самой себе, вот только... Теперь, когда она закрывала глаз, ей всегда чудилась эта черная, стояла перед ее взором, злила и раздражала, вызывая и омерзение, и презрение, но все таки... безумно злила.
Вытянувшись, Индиго положила морду на холодную землю, уставившись куда-то в пустоту, не позволяя себе ни заснуть, ни просто закрыть глаз, в надежде отдохнуть. Придет ли целительница? И что она скажет? Пожалеет? Или посмеется? Светлый образ волчицы предстал перед ней, она глухо засмеялась самой себе. Да кому я нужна. Но внезапно она вспомнила слова Амелии, о том, что много кого потеряла из-за...
- Не... - глухо, кашляя вперемешку с таким же глухим рыком, волчица выдавила из себя окончание своего слова - навижу...

Сосредоточившись на убийстве черной в своих собственных мыслях, Индиго не заметила волка. Она мало что вообще сейчас была способна заметить кроме этой наглой нежити. Ее выходка будоражила всю душу волчицы, вызывала гнев, еле слышно прорычав очередное проклятье в сторону черной дряни, волчица замерла.
- Индиго... Это ты? Как ты попала сюда и кто тебя так изранил? Тебе нужна помощь? - Она напряглась всем телом, заставляя себя привстать и уставиться удивленным, даже пораженным взглядом на волка. Мне в последнее время явно не везет, хотя... он же целитель. Что-то больно кольнуло ее в душе, может быть гордость, которая и так потрепана после встречи с нежитью. А ты посмотри, Индиго, он еще спрашивает, нужна ли тебе помощь. Черная заткнула внутренний голос, который все еще ругал ее и обсуждал каждую деталь ее поведения, не говоря уже о других волках.
Замерев в неудобном положении, она все еще безотрывно глядела на волка. Ей было непонятно, она помнила, но смутно. Жизнь одиночки не позволяет думать о прошлом, но они были... друзьями? Волчица состроила жалкое подобие улыбки, ей было больно улыбаться, ей было больно стоять, ей было больно сейчас существовать и довольно обидно, что ее застал кто-то из ее стаи в таком положении. И это не территории нашей стаи. Она откашлялась, сплевывая кровь, ей было бы тяжело сейчас объяснить все, но она, вспомнив прошлые встречи, все таки решила, что играть поздно. Слишком многое сделано за эти последние месяца. Слишком много... Если бы мы попали на континент - другое дело, там еды вдоволь, целебные травы, там... Волчица могла долго продолжать, но молчание затягивалось и ей следовало ответить. Подняв свое тело на лапы и аккуратно усадив его на землю, стараясь не задеть ни поврежденную лапу, ни поврежденный бок, она вскинула голову в привычной манере и, слегка помедлив, выдохнула:
- Индиго. - кивнула волчица, голос ее слегка дрогнул под конец слова, голос ее хриплый, но довольно громкий, чтобы волк мог его слышать, раздался в утреннем покое и тишине каким-то чужеродным карканьем, или, может быть, ей так показалось. - Ты же не я, должен был знать о нежити. - снова пауза, позволяющая перекрутить слова в голове, стараясь подобрать более подходящие, а затем, прикрыв глаз, слегка вздрогнув от вида представшей морды перед ней, она резко открыла его, шустро глянула на волка, внимательно глядя в его глаза, довольно упрямо, требовательно, внимательно, под таким взглядом становилось неприятно. Затем же Индиго встряхнула головой, уводя свой взгляд куда-то в сторону. - Ну а ты, Хронорму... Почему забрел за границы своей стаи? Положение у вас не лучше, верно? Тебе бы не стоило ходить одному. И если бы здесь была не я, а другой волк или нежить? 
О чем ты, черт возьми? О чем... Индиго оглянулась в надежде найти ту целительницу, но ее не было. Судьба? Ирония? За последнее время он - третий из моей стаи, это слишком... чертовски много. Я не видела волков почти за весь год моего обитания на нейтральных территориях, а сейчас их тьма ходит здесь.. и нежить Волчица скривилась, боль накатила с новой силой. Глянув исподлобья на волка, она выдавила сквозь зубы, уводя глаза в сторону как-то виновато.
- Больно. - при этом слове что-то внутри волчицы раскрошилось, сломалось вконец. Она теряла себя, ей не хотелось говорить, не хотелось сейчас сидеть здесь. Ей просто... было очень больно и обидно.
Мелко задрожав, волчица облизнула губы, потянувшись лапой к правой глазнице, которая, как назло, разразилась новой волной боли, слегка припав к земле, Индиго шикнула сама на себя. Хватит строить из себя чертовски сильную и важную особу, ты прекрасно знаешь, что самой тебе не обработать раны. Тебе нужна помощь.
- Мне не нужна твоя помощь. - глухо, с каким-то раздражением выдохнула волчица наперекор голосу в голове. Ей не хотелось иметь ничего общего со стаей. Нравоучения отца четко звучали в голове: нет друзей.
Сама волчица выглядела из ряда вон плохо, она пыталась не показывать этого, но боль забирала все. Она прекрасно понимала, что уйди волк от нее - она мертвец, но ничего поделать не могла. Глухо засмеявшись, волчица уткнулась носом в сырую землю, покрытую тонким слоем снега, прикрывая лапой морду. Ей было смешно из-за безвыходности ситуации. Да, она могла бы забить на характер и принципы, но... Она ушла из стаи не для того, чтобы поднимать ее подачки. Ей хотелось жить самостоятельно, она и сама была неплохим целителем, но сил на сбор трав не было, да и подлечить она себя не сможет, даже если найдет все необходимое.

Ее беспокойство за стаю он явно не оценил, на что волчица, однако, не отреагировала. Ее вопросы были заданы на автомате. Она и сама прекрасно знала, что еды мало, погода становится холоднее, травы и укрытий меньше. Но не спросить не могла. Ей была важна стая, как бы она не отговаривалась от этого, как бы она не хотела этого, но стая была почти всем. Она манила, мучила ее и тянула к себе, обратно, но, как любил выражаться внутренний голос, она была чертовой мазохистской, к тому же, слишком горделивой, ее тешила любовь к стае, ее забавляло желание и глухая боль, но вернуться она не могла, гордость - важное составляющее ее мира.
- Мы... мы не знаем, как долго все это продлится. Волки особенно подвержены болезням в холодное время... Я вынужден заходить довольно далеко затем, чтобы найти еще целебных трав. И я не могу подвергать опасности своих товарищей.  - И все же ты хочешь помочь? Совсем не изменился, хотя, мне тяжело судить, я практически тебя не помню, но... Ты слишком добр к таким как я. Это плохо закончится для тебя. Естественно, черная не озвучила свои мысли вслух, да и посчитала нужным не отвечать, ей было не знакомо беспокойство о стае так таковой, ей были важны волки, атмосфера, внимание и любовь, но она каждый раз заставляла себя заткнуть свои потребности и идти дальше. К сожалению, сейчас она навряд ли способна была встать и уйти далеко-далеко от волка.
Утыкаясь в холодный снег и возвращая себе мало мальски самообладание, волчица поняла, что она устала, ей было, теперь уже, не поймать самостоятельно еду: дичи становилось меньше, что ее, однако, сейчас не беспокоило, а она была плохим охотником, даже здоровой. К удивлению, она приняла это как факт, холодно, без интереса. Ну и что, если она умрет? Не смог выжить своими силами - слабак, а слабаку жить не положено. Она просто устало выдохнула, а затем жадно втянула воздух, слегка клацнув зубами. Ей было на многое плевать, а острить и по прежнему высокомерно вскидывать голову, считая, что волкам лучше держаться от нее подальше, так как она достаточно отвратительная, так что, им лучше было бы думать, что она - скверная и мерзкая, но... сейчас у нее не было ни сил, ни настроения отыгрывать свою прежнюю роль, держаться струнки и подыгрывать самой себе, полностью уверяя себя, что это она и есть.
- Знаешь... Я никогда не пойму, каково это - умирать во имя собственной гордости. Но пойми... Если ты не дашь мне тебе помочь, ты умрешь. Конечно, я могу уйти. Но... не слишком ли велика цена за отказ от лечебных трав? - волчица прижала к голове уши, слегка отодвинув лапу с морды и глянув снизу вверх на волка.
- Толку мне от лечебных трав, Хронорму? - голос звучал уже чище, без надрывного хрипа и желания говорить громче, да и усилий особо волчица не прилагала. Она говорила холодно, зачитывая факт. - Ты сам сказал, что волкам в стае тяжело. Нашей стае тяжело, мой милый друг. - тут волчица посмотрела более внимательно в чужие глаза, стараясь придать словам большую сталь и уверенность. - Ты прекрасно знаешь, что мне не выжить теперь. Не будь слишком добрым и не строй трагедий, в стае легче выжить, но стае нужен целитель, нужны целебные травы. Зачем же их тратить на того, кто не сумеет выкарабкаться? - она прикрыла глаз, слегка хмурясь, и довольно раздраженно, уже, скорее всего от того, что приходилось признавать то, что задевало ее, продолжила более тихим голосом. - Ты сам прекрасно знаешь, что из меня здоровой был плохой охотник, а теперь, даже если я смогу зализать раны, навряд ли я поймаю хоть кого-то, к тому же, пищи становится все меньше. Ты ведь и сам это заметил.
- Это полынь. Она излечит твои раны от воспаления. Ты можешь окончательно отказаться от моей помощи, но, повторюсь, без лечения ты долго не протянешь. Возьми хотя бы это. Тогда я буду меньше беспокоиться за твою жизнь, Индиго. Ведь ты - мой бывший товарищ по Стае. - почувствовав знакомый и приятный запах, она открыла глаз и посмотрела на полынь. О, ей была знакома трава.
- Мой наставник... - она запнулась, переменившись вся. А что бы сказал он? Мелко задрожав и отвернувшись, удерживаясь от того, чтобы расспросить о нем, Индиго продолжила надломленным голосом. - тоже обучал меня целительству, так что я могла бы найти... Хронорму, принюхайся, здесь еще остались, хотя не так много, как в прошлый раз, целебные травы.