Затравленные, они нашли в себе силы на отпор. Злые, решительно двинулись на живые войска. Измазанные грязью ненужной войны, с близорукостью, граничащей со слепотой, смотрят в будущее. И, самое интересное, этим подпитывают свою веру, делают ее неистощимой, культом жизни и эпохи этого леса в целом. Пусть иногда в их разуме буром подсознания сверлила крепкую твердь веры прежняя личность, пусть ей удавалось это сделать и воззвать к милосердию, вместе с приходом Фантомного Лорда все исчезало: присутствие добродетели, порочащие разум сомнения, желание пропасть без вести и покинуть этот Легион Смерти. Пустые внутри, они красноречиво повествуют снаружи, вернее, даже наружностью — один только облик нежити способен заставить убежать некоторых. Да и к чему богатство души и воображения, когда один пугающий вид синего языка, небрежно свисающей кожи и впалых глазниц способен затмить любое удовольствие от победы в словесном поединке?

Самодовольная ухмылка скрашивает тугую атмосферу напряжения. Почивая на остатках растительности, зверь задумчиво смотрел вдаль, позволяя своим мозгам немного отдохнуть от присутствия Шута. Пусть он являлся неожиданно и приказы отдавал внезапно, сейчас она была далеко не в тех местах, где может обитать какая-нибудь животинка, способная угодить ей в зубки.

Огонь жадной безразмерной пастью пожрал эту местность: обглодал каждое деревце до косточки, вдохнул в себя жизнь травы, взамен оставив горсточку мглистого пепла. Подобно могучему дракону, явившемуся из старых легенд, он сеял за собой лишь разруху и погибель. Контрастом нескончаемой черни могло служить чистое голубое небо, но и сегодня его заволокло тучами. Ночка выдалась темной, а денек — достаточно бурным. Ураган, все же, был достаточно энергичным — взметнул прах некогда буйной растительности вверх черным роем.

Лорджи сама не понимала, как забралась так далеко. Эти земли были где-то у окраин опасной зоны, причем они ни с чем не граничили, а уходили в скудную бесконечность степей. Лежа в саже, хищник совсем не задумывался о своем внешнем виде. Аккуратисткой бандитка никогда не звалась, да и желания особого не присутствовало. Теперь можно было подумать, что она и впрямь Исчадие Ада, обугленное и припорошенное останками пиршества огня, только выпорхнувшее из Тартаровского пекла.

— Требую котлет за послушание! — внезапно ворвалось в благоговейную тишину. Нежить нехотя повела головой в сторону звука, в угоду осведомленности совершая это действие. Решив, что больше уже не полежит, Лорджи встала на все четыре лапы, ожидая прибытия собеседника. Ее взгляд внимательно преследовал приближающуюся фигуру. В голове непринужденно и легко катился клубочек сена. Пожалуй, умственная активность зомби была окончена.

— Мадемуазель, недоброго здравия вам, а я считал здешние места лишь для депрессивных зомби, вроде меня.

Нежить обернулась, смерив пейзаж изучающим взглядом, а после, словно себе, кивнула. Картинка, действительно, складывалась не из лучших,  хотя и сама волчица была не из тех любителей созерцать прекрасное. В лесу она видела лишь лес, в небе — небо, в ее разуме все складывалось достаточно прозаично. Она с каким-то презрением оскалила клыки. В чей адрес — неясно, но пришелец мог принять это на свой счет.

— Здравствуй, — холодным с хрипотцой голосом молвит Маршал, одаряя прибывшего оценивающим взглядом. В стеклянных янтарных глазах мельком ошивалась скука, о чем можно было догадаться по отсутствующей агрессии и главенствующей апатии. Не желая теряться в неудобных и ненужных паузах, Цербер незамедлительно проговаривает:
— С чем пожаловал?

Она чувствовала себя слегка неуютно в этом безделье, ей хотелось вершить историю и вселять ужас, но никак не страдать на кромках опасной зоны. Пожалуй, этому визиту рекрута хищник был даже рад. Хотелось надеяться, что вести действительно были. И чем страшнее она их представляла, тем слаще становилось на душе.