Сонце пекло прямо-таки адски. Хотя, благодаря местной обстановке, отличить нежить от живого издалека было сложно, гнилью воняло все вокруг.
Клевер сейчас с одной стороны была рада, что её не оскорбляют и не унижают, но не привычно как-то. Клев от приятных слов засмущалась и тупо уставившись в землю пробубнила:
-Ну, сказать что мы кидаемся на все живое, на самом деле то вполне и правда... - затем, подняла взгляд и уже уверенно -Стая-то есть, но не густо организованная. Из правил только одно - полностью подчиняться высшему нашему разуму - то-есть вожаку и безусловно подчиняться, даже не думая о последствиях, будто себе самому - Шуту.
Клавир немного поникла на собственных словах.  Как же она на самом деле скучает за своими воспоминаниями. Как хочет увидеть мир глазами живого, чувствовать боль и другие приятности, быть смертной.
Волчица цокнула языком и подняв отчаяный взгляд сказала:
-Знаешь, что будет, если окажешься достаточно сильным?А? Пойдешь убивать живье. Пф... - нежить нервно оглянулась. По её шкуре пробежала волна мурашек. Клев казалось, что её сейчас вырвет. Она чувствовала отвращение к самой себе.
-И да, воспоминания никогда-никогда не вернуться... никогда. - Клевер чувствовала себе сломанной, обманутой и одновременно благодарной, что мать дождалась её обращения и объяснила, что с ней будет. Клевер стало интересно спросить у Центнота про его "мать":
-Ты знаком с своей матерью, ну или отцом? - фраза прозвучала довольно дружелюбно.

Одно за другим у собеседника Клевер менялись выражения морды. Как выяснилось,  Цейтнот не знал своей матери. Вот в этот момент Клев стало его чуточку жалко. Именно так, ей не было жалко его за то, что он теперь нежить, ничего не помнит. Ей было его жалко за "врожденное одиночество", Клев стала воспринимать молодого волка, как сиротку.
-Бедненький малыш, - подойдя, Клавир носом ласково потерлась у Цейтнота за ухом, как бы жалея - Если не найдешь свою горе-матушку, я тебя усыновлю, хе-хе - весело сообщила волчица. Учитывая, что молодой волк был ещё довольно юным, Клевер, которая была обращена в возрасте трех лет, была немного выше, и чувствовала к своему знакомому что-то родительское.
-Но почему мы должны убивать? Что если я не захочу этого делать? - малыш произносил слова с какой-то опаской-И кто такой Шут? - Цейтноту было явно интересно. Клавир расстроенно прижала к голове уши. Ей было сложно ответить на вопрос, ответа на которой она до конца и не знает.
-Мы убиваем потому, что нам приказывает Шут. - Клевер говорила тихо, до конца не уверенная в собственных словах. Правда, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что это возможно и правда. Последующие слова звучали более уверенно - Никто не знает кто такой Шут, кроме самого Шута... пока-что - волчица хмыкнула, мысленно выругавшись.

-Его что, никто никогда не видел? Как же он тогда приказывает? - Цейтнот явно растерялся. Клев не имела понятия как ответь на єтот вопрос. На любой другой - пожалуйста, Клевер любит говорить. Но именно этот вопрос - самый-самый сложный вопрос из всех когда-либо звучавших вопросов, для нашей уже довольно опытно нежити, конечно.
-Его видели только один раз, и то мельком, краем глаза, толком и не видели даже... Это ужасное чувство... Сначала все природно, ты делаешь вроде и что хочешь, но потом... - Клавир встревоженно сглотнула подступивший ком - Ты понимаешь, что это абсолютно не по-твоему, ты не хочешь этого делать! Но... что-то давит тебе на мозг, подавляет твою личность, заставляет завершить начатое... а потом - пустота, будто ничего и не случилось. - Клев говорила медленно в глазах было видно всю ту боль, что накопилась за служение стае. Клевер свернулась на земле клубочком и сказала:
-Сам скоро, наверное, поймешь... - Слова звучали неестественно, будто сжатые до размера мошки. Клев осознавала свою ничтожность, но не теряла надежду, что когда-нибудь во всем разберется. Но разберется, ли? Она жалкая нежить, у которой постепенно отмирает личность, которая через несколько лет может стать "первичной" - бесчувственной, безмозглой...
Клавир грустно посмотрела на своего нового знакомого:
-Посмотри на меня, я уродлива и когда-нибудь от меня останутся одни кости, а я все  ещё буду подчиняться стае нежити! - звучало это притворно гордо, будто корнет издевалась над собственным положением.

У Клавир начинался приступ неудержимой ярости. Ей так вдруг захотелось врезать молодой нежити по пятое число. Она впервые почувствовала себя в шкуре тех, кого она мучила. Три вдоха - один выдох. Немного успокоилась. Страшно хотелось нагрубить, Клев решила воздержатся. Клавир сказала:
-Хватит вопросов, голова по швам уже трещит. - резко ответила волчица, стараясь не нагрубить. Клев хмыкнула. Её удивляло, что нежить не мог сам подумать. Это ведь очевидно! Если все верны стае, хотя не все довольны, значит выхода нет! Хотя... Клев вдруг вспомнила свою очень далекую приятельницу. Ещё одну корнет, которая влюбилась в живого и убежала высоко в горы, которую Клев уже ну очень давно не видела...но та вернулась уже без эмоций, хотя она уже и была первичной, её загрызли, она предательница, а если бы она что-то как-то передала своему возлюбленному?
-Я бы не сказала, что невозможно, но ты вернешься и тебя загрызут... - глаза Клев немного покраснели, будто волчица могла заплакать, она хотела бы, но нет. -А ты вернешься, вернешься тухлой тушей и тебя загрызут, от тебя ничего не останется, а ты продолжишь дышать... - Клевер взвыла, вспоминая давнюю подругу. Закончив траурную песнь волчица развернулась и пошла куда-то, возможно на охоту, ей хотелось выпустить весь тот пар, который накопился за разговор. Ей хотелось хоть на минутку полностью отдаться во власть Шута и безэмоциональной куклой убить кого-то. Напоследок она небрежно попрощалась:
-До встречи, малыш.