Опять дождь и опять темно. Самаэль никогда не изменял своим привычкам. Даже его подопечные никогда не видели вожака в другую погоду. Он умер тогда под дождем и как будто его жизнь стала вечной агонией - момент смерти растянутый на всю оставшуюся жизнь в виде нежити.
Сильные лапы медленно шагали, перебирая комья грязи и глины при ходьбе. Иногда встречались камни, иногда корни. Было уже совсем темно, а от лунного света нас прятали тучи и кроны деревьев, страшного и темного леса. Ливень продолжал идти, создавая огромные лужи в земле, где можно было увязнуть, простояв там чуть больше, чем можно. Самаэль сливался с этой средой...Черный высокий волк, весь в грязи; будто часть этого окружения. Даже его стеклянные глаза не выдавали в нем жизни - голубо-белесые очи просто двигались во тьме, смотря просто вперед.
Вся шерсть на волке прилипла к его телу от сильного дождя. Это выглядело, словно на нем была лишь черная кожа. Уши были прижаты к голове - видимо и нежить не было все равно, что попадет вода в уши или нет. Мертвецу дул попутный ветер, подталкивая к исследованию этих лесов. Волк часто обходил их в эту погоду. В далеке, через туман проступал лунный свет, предвещая, что скоро дождь закончится и здесь.
Что-то не так. Здесь чужак. - Самаэль учуял запах видимо живого волка сквозь свой постоянный запах "мокрой псины". После того, как волчий нос смог учуять запах, вожак нежити незамедлительно двинулся вперед. Лапы все быстрее и сильнее ударяли по лужам и корням деревьев, двигаясь все ближе к свободному пространству от деревьев. И вот! Охотник вышел к своей жертве - на поляне, на небольшом бугре сидел волк.
Это живой - от него пахнет по-другому. - подумал мертвец, находясь за спиной живца и не пытаясь скрыть свое присутствие, что-то сказал. Для живых это был ужасный хрип - так хрипят, только сильно пострадавшие, умирающие в муках старые волки.

Казалось...Этот живой волк несомненно спал. Но теперь нет. На свой приход, Самаэль услышал, прерывистый рык живца, который говорил о том, что он явно боиться, это была дрожь в голосе, но что именно сказал волк, мертвец не мог узнать никогда. Живой стал отходить дальше, назад, но мертвец не двигался. Он стоял темной, черной, как сама ночь фигурой на поляне, перед лесом. Чужак продолжал отходить назад и Самаэль медленно двинулся за ним, пытаясь не напугать, так как не был загонщиком - он не любил изводить беготней жертву до смерти. Мертвец что-то сказал, зная что его не поймут, но все равно сказал. Лишь только бессмысленный, тихий и прерывистый хрип услышал незнакомец, но и Самаэль не пытался что-то донести до живого.
Подойдя ближе и глядя своими безжизненными очами, волк кажется кого-то узнал в этом черном, еще не таком взрослом волке. Это не было, как идешь по лесу и каждый листок на дереве тебе узнается, потому что похожи - это было чем-то другим. Чуть более узнаваемым, чем другие особи, но мысли, слова оставались на кончике языка и так и не могли сойти и в память кажется не могло вернуться то, что помогло бы вспомнить его. Это наверное, единственная удерживающая вещь от убийства этого волка - память. Самаэля гложило, что он не мог вспомнить...
Кто же это? Он мне знаком, так близко. Я не помню. Почему же я помню, как он пахнет. - он накручивал себе, и вспомнить кто это - сейчас было самым важным, но он не мог, просто не мог! Его лишили памяти. В голове эхом проносился визг волчонка, у носа как будто по-настоящему пахло маленьким волчонком, таким чистым от грязи этого мира. Но проклятье или дар шута лишили Самаэля памяти практически полностью, и мертвец не мог понять, что перед ним стоит его кровь, его родной сын! Вспоминать о давно забытом всегда больно, а вспомнить то, чего и не было - страшно.
Кто ты?! Ты не выходишь у меня из головы!!! - воспоминания для нежити были болью, Шут специально сделал так. Единственные воспоминания о незнакомце становились галлюцинациями и шумом в голове и... И это мучало мертвеца. Но никому не дозволено вспомнить то, что так старательно стирал Шут, даже самому сильному волку среди мертвых, после шута, это не было под силу. Воспоминания не приходили, потому что их не было, а мертвый обезумевший зверь кричал кому-то, ни себе, ни живому - мы никогда не узнаем кому, а незнакомец не мог понять мук разума стоявшего перед ним мертвеца - он лишь слышал глухой рык и хрип, они как будто раздирали Самаэлю горло...

На момент показалось, что между двумя черными волками будто появилась какая-то связь. Они стояли друг перед другом, как друзья или даже как родственники, но не так, как охотник и жертва, мертвец и живой. Незнакомый волк вдруг резко остановился, перестав пятится назад; он что-то сказал, но Самаэль понять этого не мог. Незнакомец разглядывал мертвеца, как-то странно, он не боялся. А разум вожака нежити заполнили лишь два момента, которые повторялись снова и снова. Он чувствовал, что этот волк как-то связан с одной волчицей, которой Самаэль должен был что-то, но как бы это не было грустно, но ее он тоже вспомнить не мог. В ушах мертвеца постоянно носился визг маленького волчонка, его доверчивый взгляд, его неуклюжую позу, из-за которой он всегда падал на живот, т.к. был еще очень слаб. Незнакомый волк, подходя чуть ближе, видимо из-за интереса подскользнулся на коряге и его лапы мгновенно разъехались, что живец не успел среагировать и упал неуклюже на живот.
Ты... - Самаэль обомлел и больше ничего не мог сказал. Его как будто молнией прошибло - он смог вспомнить сквозь заклятие Шута, он вспомнил, что это его сын! Мертвец никак не мог знать и вспомнить, что у него были дети - вся прошлая жизнь была стерта, но видимо давно забытые чувства любви к своему сыну, так и не могли оставаться забытыми...
Я...монстр - вожак нежити попятился назад, боясь испугать своего сына; Самаэль так любил его, но был ужасен - смерть поменяла его не в лучшую сторону, и он не мог просто подойти к своей родной крови. Они были совсем разные:он живой, а его отец мертвый. Самаэль был в смятении - он вспоминал своего его совсем маленького сына, который постоянно неуклюже падал и мило после этого смотрел на своего отца, а заботливый отец, нежно и слабо прикрусывая загривок, поднимал его и относил к матери, но тут воспоминания заканчивались - казалось Самаэль никогда не вспомнит свою любовь, мать этого волка и не знал, что волчица, которой он что-то должен был и есть она. А его сын был связан в памяти Самаэля с обоими волчицами и мертвец просто не мог понять, кто же вторая, но волчица была всего лишь одна...
Теперь будто мертвец боялся живого, а не наоборот. Самаэль отходил назад, пытаясь не напугать своего сына.

Отредактировано Samael (22.08.2012 17:08:34)

Сын Самаэля продолжал приближаться, а его отец продолжал отдаляться. Вот он уже совсем близко и видно, что любовь к отцу сердцем, а не глазами, и внешний вид мертвеца уже больше не пугал его.
Мой сын, Стилл, не подходи. Я ужасен - Самаэль это говорил с сожалением, он понимал, что они не могут жить как раньше, его мать потерялась, сестры и братья разбежались, а отец стал нежитью. Если смотреть со стороны, то можно сказать, что Стилл похож на своего отца, но он уже не тот. Шерсть с морды слезла, где-то выпала, хвост не такой пушистый, а глаза затмила белесая пленка - пелена. И вот продолжая пятится, Самаэль уперся в дерево и уже не мог дальше отступать. Своими мертвыми глазами он не мог смотреть на сына и грустно опустил голову, как будто в чем-то виноват. Отец не смел даже посмотреть на свою кровь, не то что даже прикоснуться, прижаться.
Как же моя жизнь была без тебя пуста, я был словно мертв без тебя...Хех, я итак мертв, какая ирония. Почему я стал таким...Я не хочу - Самаэль понял, что его существование не имеет смысла, но он мог бы наполнить ее живыми красками, если бы они жили вместе с сыном, но мертвец не мог убить своего родного сына и позволить это кому-нибудь другому, он хотел, чтобы его наследник жил, жил и был живым.
За что, Шут, за что? - существо лишенное чувств, преобретя их снова будет только страдать.

Его сын все так же продолжал приближаться, все ближе и ближе, и расстояние между ним и отцом становилось все меньше и меньше, пока не было совсем "в упор". Стилл встал в комичную, показательную стойку, как какая-то породистая собака на выставке - но Самаэль не знал ничего о этой позе, она просто интересно и забавно выглядела для волка. Улыбка проступила на морде отца и все-таки он был рад видеть свою родную кровь. Сейчас бы любого живого захлестывали эмоции, но Самаэль был мертв и единственное, что он испытывал - это любовь к своему сыну. Стилл что-то сказал, но мертвец не мог его понять, как будто забыл язык живых, когда умер, и это его печалило. Вначале отец несколько секунд посмотрел на своего сына одобряющим взглядом, а потом внезапно набросился, как зверь и все эмоции с морды волка пропали. Стилл был повален в грязь спиной, а сильные и тяжелые лапы мертвеца упирались в его грудь, не позволяя вставать. Казалось, что сейчас обезумевший мертвец разорвет на части своего родного сына... Безжизненными глазами Самаэль смотрел на своего сына и почему-то остановился перед убийством Стилла. Он просто смотрел на него, прижимая к земле передними лапами. Еще мгновение и волк сделал резкий рывок мордой в сторону шеи живого волка, но не укусил, как наверное показалось Стиллу, а стал заботливо и как можно нежнее выдергивать зубами колючки диких растений из шерсти на загривке. А после стал, как заботливый отец вылизывать морду своего сына от воды и грязи. Наверное, что это противно, когда вас лижет мертвец, но Самаэлю было все равно - он любил свою родную кровь больше жизни, а противного "мертвого", разлагающегося  запаха не было, ведь волк ничего не ел после смерти, а дождевая вода вымывала весь запах от шерсти мертвеца. Самаэль сейчас чуть ли не до смерти замучает своего сына "телячьими нежностями", продолжая вылизывать немного грязную от грязи морду Стилла.