В этот прекрасный, довольно солнечный и теплый день Нилан прогуливался после хорошей охоты. Не было жарко, так как прохладный ветерок об этом позаботился, но он не был слишком сильным, так что не было холодно. Солнце не слепило глаза, постоянно скрываясь за облачками и иногда выглядывая, напоминая о том, что оно никуда не ушло. Охота и после нее сытный завтрак дали Нилану сил на весь день и даже для такой большой прогулки. Он довольно далеко отошел от своего убежища, от гор и рек. Нилан хотел получше узнать эти места, чем они живут, а может быть и сюда стоит ходить на охоту? Но эта мысль в мгновение оставила от себя лишь расплывчатый образ, забывающийся все быстрее. И на то была причина. Кугуар шел по степям, холмам, где было довольно солнечно, но набрел на рощу, украшенную почти всеми оттенками пламени. Каких цветов только не было! От желтого до красного. Один лишь взгляд на эти листья, эти деревья вызывали положительные эмоции в Нилане. Нет, он нечасто любовался на природу. Но это. Ему так хотелось продлить этот момент. Нилан даже хотел "помочь" деревьям, но листья все падали и падали, и это навело на него тоску, что красота эта может закончиться. Вокруг не было ни души. Никого. Практически неуставший от прогулки Пума решил найти удобное место, продолжая созерцать эту красоту. На взгляд уютным местом оказалась трава рядом с увядающими цветами. Нилан прилег, прижав хвост и продолжал наблюдать за осенними деревьями, вглядываясь то в крону, то в рассматривая каждый падающий листочек.

День все так же неторопливо шел. По немного порозовевшему небу плыли белые, как снег облака. Солнце уже прошло зенит и вальяжно направлялось к горизонту, еще одаривая всех своими лучами, давая тепло и свет. Где-то вдали пробегали животные, готовясь к уходить домой. Высоко в небе иногда пролетали птицы, издавали кличи непонятные Нилану из-за их отдаленности. Вся эта умиротворенность радовала кугуара, хоть иногда он смог себе позволить отдых, без этой суеты. Полный покоя, без тревог Нилан закрыл глаза, пока не засыпая, но наслаждаясь тишиной вокруг, иногда прерываемой шумом травы. Уже никуда не хотелось идти, ничего не делать. Охотник совсем забыл, про дом, про горы. Эти поля, равнины, степи... Они казались такими тихими и спокойными. В момент, сам того не осознавая, Нилан заснул, наслаждаясь медленным течением жизни в этих краях. Сквозь чуткий, но безмятежный сон пума услышал шум травы. Нет, нет! Шум ветра он мог всегда отличить. Он для него как будто сливался и был не слышим в эти моменты. Но этот звук прервал сон Нилана. На момент, еще не открывая глаз, он подумал, что это глупое травоядное подобралось слишком близко, будто не замечая потенциального врага. Охотник был сыт. Ему сейчас незачем было травить животное и он просто встал и спокойно потянулся. Весь его силуэт вытянулся. Мех заблестел бронзой на солнце, переливаясь всевозможными оттенками. Лапы Нилана вытянулись, а зад приподнялся. Могучий хвост всячески заизвивался, а когти как по рефлексу впускались и выпускали, как бы "подергивая" травы. Кугуар широко зевнул, как будто сон был достаточно долгим и отряхнулся, покрутив головой. Наконец Нилан посмотрел в сторону, откуда был странный звук. Его безмятежность подорвала волчица, наверное как он считал просто пришла сюда безо всякой причины. Заняв привычное стоячее положение, охотник спросил еще сонным голосом:
-Давно ты за мной наблюдаешь?. Глядя на волчицу, он уже смог понять, что она не так проста и ее вряд ли можно обидеть, при этом самому не получив серьезный укус. От волчьей охотницы шел слабый, угасающий, практически исчезнувший аромат крови.

Нилан все так же продолжал смотреть на волчицу, уже практически отойдя от полусонного состояния. Задав ей вопрос, ответ не заставил себя ждать, она не тянула и не думала долго над ответом:
Сравнительно недолго. - это никак не повлияло на мысли, на выражение лица Нилана. Зачем он только спросил, если ответ ничего не поменял бы? Но это было попыткой со стороны охотника, начать и развить разговор, так что он мог сразу дать ответ на ответ серой волчицы. В этот момент Нилан спал на пригорке, в то время как волчица находилась ниже него, стоя на ровной поверхности. Горный лев хотел это исправить и спрыгнул к серой волчице легким и ловким прыжком. Это бы удивило многих! По меркам пум он был "очень большим парнем" и его приземление казалось бы ударом чего-то большого и тяжелого, многие считали что такое тело приземлилось бы с грохотом. Но нет. Действительно его приземление было таким же легким, грациозным как и его прыжок. Он приземлился так тихо, что даже сам не услышал. Весь корпус в момент приземления сгруппировался, и Нилан в мгновение оказался на четырех лапах. Прыжок сократил дистанцию до волчицы и так же уравнял их. Охотник оказался буквально нос к носу с дамой. Он позволил себе приблизиться к волчице слишком близко. Их носы чуть ли не касались. Но не это было его целью. Нилан смотрел в ее глаза. Она была не из робких, но понять что же творится в ее душе он не смог. В этот момент тишина заложила кугуару уши. Он слышал только свое и ее дыхание, как будто все живое умерло. Но Нилан не мог стоять так бесконечно. Он стал обходить волчицу, осматривать ее. По ее виду можно было судить, что она часто охотится. Волчица была поджарой, стройной и довольно высокой. Приземистый шаг пумы делал его ниже ее, но ему было все равно. Нилан смотрел на ее лапы. Когти волчицы были заточены, и на них даже сохранилась часть крови и земли, что позволяло судить об успешной охоте. Кугуар сделал полный круг и прилег практически напротив волчицы, спросив:
Разве ты не должна быть со стаей?. - полное спокойствие нарушило лишь мгновение. Из всей монотонной речи он сделал акцент на слове "ты". Но Нилан оставался спокойным, сам не заметив на собой оплошность.

офф:прости за скорость, размер текста, отвлекал однокурсник
Дикий кот все так же продолжал наблюдать за серой волчицей. На ее лице появилась, не сильно выделяющаяся улыбка, а уста тихо, но с каким-то мотивом вымолвили:
Я временный одиночка. На эту фразу кугуар отреагировал довольно странно. Ему казалось, что она состоит в каком-то клане. Но такого поворота он не ожидал. Это резко все меняло. Волчица была вольна делать все, что захочет, идти, куда хочет. И вообще полностью свободна. Внезапно большие белые облака покинули небо, оставив солнце в одиночестве. Стало жарко. Но волчица оказалась в тени, в то время как Нилан был полностью затронут солнцем, да еще и ослеплен. Кугуар зажмурил глаза, от чего практически ничего не видел. Охотница находилась за не очень большим камнем. Он то и скрывал ее от солнца. Нилан задал вопрос, при этом жмурясь:
А почему ты не хочешь в одну из стай? Это выглядело довольно комично. С полностью закрытыми глазами пума говорил. Подул прохладный ветер. Сразу стало не так жарко. Охотник стал чуть помахивать хвостом от слабого недовольства - так делают обычно все кошки. Вскоре это сильно надоело Нилану. Он уже не мог терпеть этого света и медленно встал на все четыре лапы. Вальяжно перебирая лапами, охотник подошел ближе к волчице и сказал:
Ты не против уйти отсюда куда-нибудь подальше? Его интонация напоминала просьбу или даже мольбу. Этот яркий свет, бьющий в глаза, серьезно раздражал Нилана.

Будем считать, что я уже стайная,- Нилан погрустнел. Если следовать его убеждениям, то он общается только с одиночками. Но зачем продолжать следовать тому, что уже нарушил? Не было разницы теперь для охотника, ведь личность собеседника и попутчика не менялась от того, что он стайный или нет. Нилан тут же про себя подумал:
Какая к черту разница? Она совсем не похожа на ту, кто принадлежит стае. И правда! Для пумы было просто приятно находиться рядом с этой волчицей. Он не знал, разрешено ли стайным волкам общаться с одиночками. Но Нилан подозревал для себя, что это могло быть нарушением каких-то волчьих уставов. Он не знал, он просто подозревал. Это вызывало в охотнике еще большую радость, но в то же время и опаску. Кугуар довольно заметно изменился в "лице". Он все боялся за нее. Хоть она и могла постоять за себя, но ведь ее могли исключить из клана. Нилан довольно много себе накрутил в голове, даже не зная, карается ли это стаей. Только взглянув на кугуара, можно было понять, что его что-то тревожит. Он все молчал и молчал, пытаясь не проронить и слова. От плохих мыслей охотника отвлекла сама волчица. Она встала и завыла, а после подошла к Нилану. Он никогда не видел волчий вой, только слышал. Ему показалось, что это просто привычка волков, а не что-то сложнее этого. Ну так по крайней мере показала серая волчица. Охотник шел рядом с охотницей, практически ни о чем не думая, просто расслабляясь и наслаждаясь прогулкой. Подул легкий ветерок, солнце не так слепило глаза. Было практически все идеально. Нарушал идиллию лишь только крик одной птицы.
Меня, кстати, Аделина зовут,-услышал кугуар. Он на момент повернул голову в сторону волчицы, затем вновь направил взгляд вперед, ответив:
Красивое имя. Меня Нилан,-тихо вымолвил охотник, на момент речи снова повернувшись в сторону Аделины. Теперь в его голове было не так "пусто".
Аделина. А-де-ли-на.,-вновь и вновь он повторял ее имя, сам не зная зачем. Парочка уже близко подобралась к роще. Солнце подходило к горизонту, темнело. Нилан изредка поглядывал на серую волчицу, проверяя ее настроение либо что-то еще.

Отредактировано Нилан (30.03.2012 19:01:38)

Нилан все так же продолжал идти вперед. Он как обычно повернулся в сторону серой волчицы. Но сбоку от себя охотник ее не увидел. Нилан очень сильно взволновался. Он подумал, что охотница с ним играет и решила его обежать и напугать, но такая внезапность не всегда нравилась кугуару, и он обернулся в другую сторону. Там он тоже не увидел ее. Пума резко развернулся назад, готовясь к игривому броску, способному напугать, но Нилан обнаружил волчицу далеко позади себя. Он сразу приметил, что она выглядела настороженной и готовящейся к чему-то. Серая волчица вошла в стойку и казалось, что Аделина пыталась что-то учуять. Так и было. Звук сильных и частых вдохов носом доносился до кугуара. Практически всем корпусом хищница была повернута в сторону рощи. Как теперь казалось зловещая и темная роща хранила в себе множество секретов и не пускает просто так незваных гостей. Вскоре серая волчица "вернулась" к Нилану, но все так же продолжала тревожно смотреть в лес. Было видно, что Аделина о чем-то думает, касающееся этой рощи. Но о чем именно горный лев даже предположить не мог. Солнце практически скрылось за горизонтом, одаривая животных последними лучами тепла и света. Но мысль о зловещей роще все так и не отпускала Нилана. Нюх всех кошачьих был слабее, чем у волков, и кугуар все не мог понять, что учуяла волчица. Слух и зрение же были лучше развиты у пум, чем у волков и всех собак, но охотник ничего не слышал, кроме тихого шепота ветра, а внимательный взгляд Нилана ничего не находил, но чувство, что тут кто-то есть теперь не отпускало и его, будто этот кто-то прячется.
Нам нужно идти в степь, ты же знаешь, кто нас может поджидать в роще,-сказала Аделина. Нилан не понимал о чем она. Он уже подозревал, что в роще кто-то есть, но кто. Неизвестно что знали стаи, чего не знали или знали одиночки, но точно не знал Нилан. Он лишь молча согласился, и они ушли дальше от этой рощи...
После полночи, посреди степи.
Уже было довольно темно, но оба хищника неплохо видели в темноте, да и луна слабо, но освещала им путь. Степь менялась, по мере того, как они шли. Началась высокая трава. Лишь пройдя по сухой, сильно шуршащей траве, Нилан преградил путь дальше и сказал:
Тсс. Не двигайся. Все остальное должны были рассказать волчице глаза. Впереди стояла самка оленя. Без предупреждения кугуар ринулся за ней. В один прыжок Нилан должен был полностью сократить дистанцию до цели, но жертва услышала его еще в начале прыжка и бросилась удирать. Нилан напряг все свое мощное тело и на скорости, какой мог только достигнуть, побежал после приземления за оленихой.
Резвая...,-подумал горный лев, но тут же освободил свой разум от мыслей, для легкости реагирования. Вскоре до жертвы оставались считанные метры, и охотник совершил сильнейший прыжок до цели, решив тем самым всю погоню. Самка оленя была обездвижена - Нилан мощным укусом сломал позвоночник жертвы, но она все еще дышала. Резкий нрав животного будто оставил все тело и остался только в глазах. Перед смертью они носились невероятно быстро. Кугуар стоял задними лапами на земле, передними на жертве, будто придерживая ее. Пума, высунув язык, быстро дышал, пытаясь восстановить дыхание после большой пробежки. Пумы быстрее, чем волки, но не так выносливы и способны быстро бежать только короткие дистанции. Все еще быстро дыша, Нилан обернулся назад, на волчицу, как бы зазывая взглядом к добыче.
Добей,-сказал охотник холодным голосом.

Горный лев поразился жестокости серой волчицы. Аделина для него стала опасной, Нилан все думал:
Как бы ее не обидеть? Иначе меня ждет то, что и эту олениху. Пума пытался отбросить эти мысли, но все думал об осторожности и вежливости с охотницей. Нет, он не собирался с ней плохо поступать, но почему-то осторожность сейчас была важней позднего ужина. Усиливал впечатление еще и вид самки. По ее губам и не много по шерсти текла густая, темная, алая кровь, а довольная гримаса все не уходила с ее лица. Она была для Нилана в этот момент самой настоящей бестией. Видимо голод пробуждал в ней все больше и больше злости. Нилан уже понял, что предлагать поесть бессмысленно, волчица сама знает и решит. Кугуар принялся "разделывать" тушу для себя. Мощный и быстрый взмах когтей и... На холодную землю стала литься кровь, а шкура уже была распорота. Нилан принялся за сочное и нежное мясо. Он отрывал небольшие куски, а после пережевывал их, перегоняя мясо с левого конца челюсти, на правый. Кугуар питался осторожно. В то время, как по морде волчицы стекала кровь жертвы, морда пумы же была чиста, он всегда ждал, когда кровь прокапает с мяса. После довольно долгой трапезы Нилан насытился. Это было слабо заметно по его животу. Сейчас было самое время отдохнуть. Охотник вначале сел, став вылизывать свои лапы, а после лег, поджав задние лапы под живот, а передние выставив перед собой. По морде кугуара было заметно, что он доволен, прошедшей трапезой. Нилан смотрел за серой волчицей. Аделина уже заканчивала есть. Вскоре оба хищника улеглись, наслаждаясь прошедшим ужином. Кугуар часто смотрел вверх на вид ночного неба, задрав голову.