Все, с чем мы встречаемся в сновидении - это части нас самих. Сон - это своеобразное раздвоение личности, но не настоящее сумасшествие. Сначала в это долго не верилось, но потом Тристан понял. В каждом из нас идет борьба. Разные силы, живущие в нашей душе, словно бы раздирают ее на части. Когда мы бодрствуем, эта борьба выражается внутренним диалогом. Иногда даже спором, который мы ведем сами с собой. Мы ведь постоянно о чем-то думаем, дискутируем внутри своей головы. Если бы этой внутренней борьбы не было, то нам и думать бы не пришлось. Все было бы очевидно, а об очевидном нельзя дискутировать. Так что эта борьба идет. Во сне же борющиеся в нас силы обретают некие образы, подчас страшные, превращаются в символы.
Иной раз снится что-нибудь неприятное, но не всегда хочешь при этом проснуться. А когда неприятное происходит в жизни, всегда хочется заснуть. И это правильно. Потому что сон гораздо богаче жизни. Во сне ты волен делать то, что сам захочешь. Хотя в последнее время вожак умирал по нескольку раз в своих снах. Как и сейчас, к примеру.
Черное, поджарое тело вытянулось под кустом можжевельника. В том месте, где лес начинал редеть и образовывал небольшую поляну. Ее озаряли жаркие солнечные лучи, поэтому зверь устроился в тени. Волк лежал на животе, вытянув лапы вперед и устроив свою кое где поседевшую длинную морду между ними. Дышал ровно, веки скрывали безобразные, разноцветные глаза. В последнее время волк не мог спать на территориях своей стаи. Его словно одолевала бессонница и играла с ним злые шутки. Сон никак не шел к нему и вожак никак не мог отделаться от чувства, что должен что-то сделать, кому-то помочь, проверить все ли в порядке с его волчатами и серой избранницей, которая, в свою очередь, бежала от него. К тому Тристан уловил тонкий запах, исходивший от нее. Пахло чужой любовью. Прискорбно, однако. Но здесь, на свободных территориях, он спал, как щенок, крепким, теплым сном. Правда к этому времени сон уже омрачился. Теперь перед глазам появилась нежить, Дьявол дерется с нею, но вскоре погибает.
Проснувшись, он даже не дернулся от увиденного. Неприятные сны становились для него обыденностью, но он был рад поспать. Тристан моргнул и не поднимая морды с земли пусто смотрел вперед, собираясь с мыслями и силами для того чтобы встать и пойти на свои территории. Но нет, было еще рано. Волку еще нужно было еще немного побыть вне приделах стаи. Шумно выдохнув, он вдруг повел ухом. Ему показалось, что слышал что-то. Черный тут же поднял голову и навострил уши. Его глаза слегка оживились, когда он увидел на поляне незнакомую волчицу. Он усмехнулся. Надо же, слух еще меня не подводит. Тристан уперся локтями в землю, пошире их расставив и стал наблюдать за рыжей. Внешне она была весьма обычной: рыжий, густой мех, в меру поджарое тело и средний рост. Вроде бы ничем особенным не выделялась, казалось, будто она родилась в этих краях и жила в одной и стай, но запах, еле уловимый сейчас, твердил, что незнакомка является одиночкой. Дьявол принюхался и убедился в своих доводах. Если бы она была стайной, ее запах не сливался бы с лесным. Опустив широколобую голову, волчица видимо искала что-то, но не с особым энтузиазмом. Повезет - не повезет. Поэтому волк решил, что не помешает ей. С волками-одиночками он ладил вполне не плохо, но не известно какой окажется эта особа. Вожак лениво потянулся и встав на все четыре конечности вышел из куста, задевая его ветки высоким загривком и лопатками. Большими лапами он ступил на изумрудную траву и пройдя метра три, остановился, высоко подняв голову, не сводя глаз с незнакомки. Спокойным, чуть хрипловатым голосом он промолвил:
- Доброго дня. - волк слегка наклонил голову, - Вижу, ты ищешь что-то.

В любом сочном персике обязательно есть здоровенная кость, о которую запросто можно сломать зубы, а в любом реверансе судьбы есть подвох. Когда она приседает перед тобой в глубоком поклоне, растопырив розово-пышные юбки, не исключено, что под этими юбками спрятаны мышеловки для любителей бесплатного сыра. Тристан всегда помнил это, но сейчас по-прежнему был спокоен. Очень редко он был насторожен при новых встречах, напрягался, как пружина, готовый сделать молниеносный прыжок или отразить неожиданную атаку. Черный нутром чувствовал, что что-то идет не так и можно ожидать от незнакомца худшего. И в данный момент он чувствовал себя умиротворенно; никакого дискомфорта, напряжения эта волчица ему не приносила.
Она встала с земли. С виду она была сильно вымотана или даже... угнетена? Пока это было неясно волку, как и ровным счетом все, что было связано с рыжей незнакомкой. Теперь их глаза были почти на ровне. Желтые, равнодушные очи ее отдавали холодом и пустотой. Ей явно было не до Тристана, но тогда, до чего ей было сейчас? Она смотрела на черного, прищурив яркие, блестящие глаза. Вполне естественно то, что она относилась к нему настороженно и недоверчиво. Хотя бы не бросилась сразу, вот что славно. Незнакомка была уже взрослой, хорошо сложенной волчицей, но от чего Тану казалось, будто она потеряна. Будто ее занес суда ветер и она на самом деле не знает, куда держит путь и зачем. Может быть она отдалась во власть судьбе и живет одним днем? Это не так плохо. Вожак верил в судьбу, но отнюдь не в то, что обязательно плыть по ее течению. Каждый в праве сам вершить ее и завернуть там, где посчитает угодным. И бороться, не смотря на то, что судьба диктует другое. Покорение ей - удел слабых.
Волчица сделала пару шагов на встречу, заметно прихрамывая на одну лапу. Тристан опустил глаза и мельком оглядел ее пальцы и увидел, как кровоточит один из них. Он свел брови, нахмурившись, но не стал задавать вопросов. Какая разница, откуда эта небольшая рана, он не знал как помочь ей. Да волчица и не позволила бы. Она остановилась, держась на расстоянии, ее ноздри стали раздуваться и вожак одобрительно навострил уши. Кажется она соизволила познакомиться с моим запахом. Улыбнулся в душе Дьявол и дернул ухом, согнав с него муху. Длинный хвост его теперь не касался травы, а слегка приподнялся, чуть закручиваясь. Он вдруг увидел, как волчица немного прижала уши и отпрянула, остановилась. Тристан же до глубины души был расстроен, что от него сразу поспешили отдалиться. Он не знал точно, отличается ли от остальных двух вожаков поведением, но он не требовал от одиночек подчинения, но всегда думал, что достоин уважения. С обоих сторон. Поэтому он не секунды не задумываясь сократил расстояние между ними на метр, но при этом старался не подавать причин для подозрения и настороженности. Ведь он действительно не хотел ничего плохо этой волчице-одиночке. Ветер дул ей в спину и раздувал ее шерсть с серыми, еле заметными вкраплениями. Она стояла ровно, но, казалось, каждый порыв сулил сбить ее с лап. Голос ее был настолько полон безразличия, что Тристан невольно удивился. Он немного задумался, прищурившись смотря в ее глаза, будто ища в них что-то. И кажется он стал потихоньку понимать ее.
- Ты слишком долго искала. Теперь откажись от поисков и учись находить. Глаза его снова слегка прикрылись и он одобрительно смотрел на нее. Потом не спеша оглядел ее с лап до головы и сделал мягкий шаг у ней на встречу. Осторожно ступая на траву, взрыхляя блинными, тупыми когтями почву, он оказался в метре от волчицы. Близко, очень близко. Взглянув ей в глаза, он перевел взгляд вперед, медленно протянул к ней морду, слегка опустив ее, обнюхивая рыжий мех рядом с загривком. Ох, в какой опасной близости был сейчас его бледно-голубой глаз от клыков волчицы. Весьма смелый ход, но глаза Тристана спокойно прикрыты на половину. Он не видел ничего такого в том, чтобы познакомиться с запахом незнакомки, хотя в принципе ожидал, что она может среагировать весьма буйно. Но вожак решил, что эта волчица уже весьма взрослая, чтобы отличить его намерения от агрессии. И к тому же он решил, что она вряд-ли будет нападать на вожака, хотя был почти уверен, что она не испытывает никакого уважения к нему. Да и с какой кстати?
Черный наконец отстранился и сел на задние лапы, вернул шею в привычное, ровное и даже весьма гордое положение. Зато волков теперь снова разделял целый метр.
- Мое имя Тристан. Ядовитый туман. - строгие уши, до этого навостренные, словно пики, тепреь расслабились. Он в ожидании смотрел на незнакомку, ждя, когда она представиться. А в ноздрях теперь гулял аромат этой свободной самки, запах леса, земли, травы и сирени.

офф: перейдем на посты поменьше? не то долго будем отыгрывать. )

Она была загадочна, еще непонятна для Тристана. Странны были и их отношения, хотя бы тем, что и отношениями этого было не назвать. Но альфа-волк чувствовал какую-то особую связь между собой и этой волчицей-одиночкой. Она точно была, пусть и еле ощутимая, но была. Вряд-ли она испытывала то же самое. Может быть подобное "чутье" приходит с годами. Так или иначе, не смотря на взаимность или не взаимность, вожак жаждал общения именно с этой одиночкой и ни с какой другой. Сам он давно распрощался со свободой и привык к жизни в стае, оставаясь при этом самостоятельным. Порой он забывал, что у него есть верные помощники, глашатая, чья работа и есть оказывать содействие в делах стаи. И встречал он одиночек: и гордых, неприступных, и тех, кто никак не хотел воспринимать Тристана и видели в нем угрозу, как в вожаке. Но волк прочувствовал, что эта волчица другая, не такая самка, которых он привык видеть в этих землях. Возможно она мастерица менять маски, а может наоборот, искренна и ей совсем не нужны все эти глупости и увиливания. И все это без конца держало Тана в неразрушающемся напряжении, в мучительном ожидании. Но и вместе с тем был он несказанно расслаблен и все больше влекло его каждым мгновением.
Волчица представилась и утвердила, что она одиночка. Это было не нужно. Взглянув на нее единожды, сразу ясно, что она не стайная, так же как и с Тристаном понятно, что он вожак. Скорее всего эта была некая формальность, обычно так представлялись молодые волки, что еще совсем не освоились в мире запахов, которые способен учуять волчий нюх. Но эти двое взрослых волков посчитали нужным представиться именно так. Имя волчицы, по началу, показалось странным. При произношении оно как-то непривычно каталось на языке. "Распробовав" его волк посчитал, что оно не столько красиво, насколько интересно и необычно. Подобного он никогда не слышал. Но Тристан сразу решил для себя, что не будет озвучивать то, что сейчас подумал. Если бы он отметил красоту имени Раментум, она бы наверняка посчитала это за шаблонную фразу. А ведь черный никогда не говорил шаблонно.
Волчица была напряжена, но не так сильно, как в первые минуты встречи. Ее пышный хвост плавно раскачивался из стороны в сторону, как маятник. Настроена она была, пожалуй, даже почти дружелюбно, но не хотела подпускать волка к себе близко. Тристан почувствовал это, когда обнюхивал ее шерсть, но она в то время не растерялась и проделала ответный, приветственный жест. Так или иначе, сейчас она вжалась в дерево, что отрезало ей ходы к отступлению и черный тайно был рад тому, что Раментум не может отойти от него еще дальше. Хотя бы просто потому, что ее запах был приятен, свеж и чуть-чуть сладок. Поэтому его ноздри то и дело широко раздувались, вдыхая аромат.
- Расскажи мне о себе, Раментум. - спокойно произнес волк, доброжелательно смотря в желтые очи волчицы, - Мне интересно, как нынче живут волки в одиночку.
Тристан переминулся с лапы на лапу и приготовлся слушать. Он все так же спокойно сидел на задних лапах, непропорционально длинный хвост небрежно лежал рядом, будто был и не его вовсе. Волк не скрывал своей заинтересованности в волчице, но так уж вышло, что все его эмоции были не ярковыраженны. Не каждый поймет то, что он испытывает в тот или иной момент. Правда сейчас, в позе волчицы, сам вожак видел только легкий страх и напряжение. Он озадаченно нахмурился.
- Тебе не комфортно со мной? - был вопрос. Голос звучал все так же спокойно, теперь даже с каким-то пониманием. Большинство не находили общество вожака очень притягательным. Но сейчас Тристан хотел, чтобы Раментум вовсе позабыла о том, что он альфа. Только от одиночки он мог просить этого. Они просто два волка, никак не относящиеся друг к другу, не зависящие друг к другу и не разу не встречавшиеся ранее. Так погчему бы просто не побеседовать?

Этот весенний день тянулся медленно, неторопливо. Ветер вдруг резко и неожиданно стих и стало совсем тихо. Тристан мог слышать дыхание своей знакомой и разноцветные глаза коснулись ее бока, будто для убеждения, что это дышит именно она. Где-то вдалеке разразился гром и дошел до этого места слабым эхом. Через минуту он повторился, громче. Тристан подумал, что это вторая гроза за эту весну. Может быть она обойдет их стороной, а может и нет, кто знает. Но вожак не волновался и не собирался уходить. Пока что не собирался. Было по-прежнему тихо, волк всем своим нутром чувствовал, что это затишье перед бурей. Солнце припекало черную спину, шерсть Раментум стала отдавать легким, непринужденным золотом.
Волчица, как показалось черному, была застигнута врасплох вопросом Тристана. А когда она закончила говорить, вожак убедился в этом. Он не винил ее ни в чем, она не обязана говорить, если не хочет, но сказать, что черный не расстроился, значит солгать. Ему хотелось побольше узнать о ней и вожак не верил, что ей нечего рассказать о своей жизни. Ведь она не выглядела одногодкой. Сам Дьявол тоже не распространялся о своем прошлом, да и о себе не любил говорить. Но у одиночкам у него было особое отношение, ведь Тристан и сам когда-то им был. Они бродяги, отчаянные и брошенные на произвол судьбы. Им никто не может помочь, кроме них самих. Нужно было иметь мужество и голову на плечах, чтобы не погибнуть в первые полгода такой жизни. И что-то подсказывало волку, что Раментум уже давно живет сама по себе. Должно быть она мудра не по годам. Он и сам был не молод, прошел огонь и воду. Тристан был и остается неисправимым бойцом. Рядом с ним другие падали и гибли, он же побродил по свету, пожил в свое удовольствие. Да, не молод, но хватка у него стальная. Он проповедует практический реализм и идет по спинам более слабых и менее удачливых, которые не смеют дать сдачи и падают в первой схватке.
- Нет, что ты. Просто… Мне тяжело привыкнуть к такому общению. И вообще, к общению. – проговорила она и опустила морду, но вожак успел перехватить на мгновение ее взгляд и отметить в нем искренность. Тогда Тристан расслабил мышцы на морде и перестал хмурить брови. Снова еле заметно, слегка улыбнулся и выдохнул:
- Я понял. Улыбка исчезла и волк поднял внимательный взгляд в небо. Серые тучи с легким, голубоватым оттенком подобрались совсем близко к солнцу. Еще минута и их пелена скрыла диск и злотые лучи более не освещали поляну. Начал накрапывать дождь. Весенний. Где-то вдруг сверкнуло и через секунды две загремело. Но гроза не обещала быть сильной. Дождь стал усиливаться, но это был не ливень, что бывает на закате лета. Дьявол опустил морду и встал с задних лап, посмотрел на Раментум:
- Идем. – не громко сказал он ей и развернулся, сделал несколько шагов вперед. Легкий туман начинал ложиться на лес, но видимость была хорошая. Тристан собирался идти в одну пещеру. Она была совсем не глубокой, поэтому не служила хорошей берлогой, но от дождя вполне могла скрыть. Остановившись, он обернулся на волчицу и один уголок его губ неожиданно пополз вниз:
- Шкуру намочишь. – ненавязчиво поторапливал он ее. Снова развернув широколобую голову вперед, Тристан быстрым шагом направился в пещере, что была неподалеку. Раментум наверное и сама знала о ней. Спустя минут десять, вожак достиг цели и зашел под навес из камня. Да, здесь было не спрятаться от нежити, зато сухо. Он отряхнулся, лег на живот и вытянул лапы, голова не ложилась на них. Ее постановка была гордой и при этом непринужденной. Глаза слегка прикрыты, но уши навострены, слушали каждый шорох, в ожидании рыжей волчицы. Когда он шел суда, он слышал ее шаги, вот-вот она должна была появиться из тумана.

С годами утрачивается легкость шагов. Не принимая в расчет, что нельзя стать победителем, не научившись проигрывать, — сотню раз измеряешь, обдумываешь, анализируешь, что попросту вредит делу. А полезно напрочь забыть про «можно» с «нельзя», и безо всякой задней мысли радоваться чему-то простому, наслаждаясь вкусом жизни. Так просто рассуждать, но порой сложно применять все эти внутренние философствования и монологи к своей жизни. Мир вращается по своим собственным правилам, составленным из двусмысленностей и случайностей, включающих в себя появления и исчезновения, присутствия или отсутствия, жизни и смерти. Невозможно предугадать все на свете и делать все правильно, так же, как невозможно постоянно, без отдыха отдаваться делу, которое, возможно, и не является твоим призванием. Действительно, Тристан ранее не осознавал, сколько требуется выдержки и сил, чтобы вести стаю. Он делал для этих волков все, но вожаку постоянно казалось, что этого все равно мало. В итоге он здесь, с незнакомой волчицей. Не смотря на все ему было спокойно. Пока. Даже легкое ощущение счастья присутствовало в волке. Всего лишь из-за этой умиротворенности. Но откуда ей взяться, когда рядом чужак? Почему Тристан вот так сразу легко и непринужденно стал доверять Раментум? Хотя это уже не важно. У многих голова устроена совершенно иначе. Они видят в этой бесконечности и царящей в мире несправедливости стимул для развития собственной личности и посвящают себя этому без остатка. И они совершенно правы, поскольку не боятся счастья. Они умеют вовремя затормозить перед пропастью и дольше задерживаются на вершине. С Тристаном же все не так: стоит ему только почуять счастье где-то рядом, как я торопился поскорее спрыгнуть в пропасть и разбиться. Это его своеобразная форма проявления энтузиазма.
Дождь шумел, листья шумели из-за порывов ветра. Волк положил морду на землю, между лап и иногда поглядывал на Раментум, когда та смотрела вперед. Самец не знал о чем она думала, да если честно его это и не интересовало. Но если бы волчица удалась сейчас, он бы тоже здесь не задержался и ушел на свои территории. Молчание продолжалось и не сколько не тяготило черного. Глаза устали вперед и он тяжело выдохнул, сглотнул. Поведя ухом, он снова покосился на волчицу и вновь перевел взгляд вперед:
- Куда ты пойдешь, когда закончится дождь?

Офф: я вернулся, могу нормально отписываться

Мы проводим значительную часть жизни в подавленном состоянии, иногда не осознавая этого, иногда без причины. В условиях, когда жизнь ограничена и никто не знает, сколько тебе отведено, глупо так много времени проводить в угнетенном состоянии. Когда ты это понимаешь, взбодриться не представляет особого труда. Для вожака, которого каждый пытается столкнуть, особенно важно быть устойчивым и уверенным в себе. Да, становясь старше, время от времени ты должен выбирать, с кем сражаться. В молодости ты воюешь со всеми. Ты как боец на ринге, дерешься со всяким, кто бы ни вошел. Но с возрастом приходит и мудрость и ум. Зрелость: возраст, когда ты уже достаточно стар, чтобы знать, чего не следует делать, и достаточно молод, чтобы это сделать.
Дождь так и не усилился. Ветер поднимался редко, но стремительно, отчего песчинки пыли попадали в нос Тристану. Он поднял морду, но как ни старался не смог сдержать смачного чиха. Шмыгнув носом, он с минуту смотрел вперед. В такие моменты начинаешь оценивать каждый момент свой жизни, вспоминать ее недавние события, задумываться правильно или неправильно поступил тогда, а если первое, то мог ли сделать лучше. Обычно такие мысли лезли в голову, когда вожак был абсолютно один, но тут с ним рядом волчица. Он не чувствовал никакой напряженности, но вот Раментум, кажется все еще не до конца расслабилась. Это очевидно и черный ничего не требовал и ни на что не надеялся. Ему, по большому счету, было все равно. Не стал он забивать голову подобными мыслями и поэтому продолжил лежать на пузе, в расслабленной позе. Глаза его были открыты на половину и иногда закрывались на несколько секунд. Но как только заговорила волчица, Тристан приподнял брови и спокойно посмотрел на нее. Она зачастую стеснялась в упор смотреть на него, что не могло не вызвать у вожака сдавленной улыбки, которую он старался тщательно скрыть. Когда голос Рам утих, снова наступила тишина. Тристан медленно повернул голову обратно вперед, разбирая ее фразу. В глубине души волк понимал, что в некотором роде завидует одиночке. Она свободна, как ветер и вольна делать, что заблагорассудится. Думает о сохранении лишь своей шкуры. Все остальное ее не касается. Дьявол, кажется, и забыл как это.
- Настоящая свобода нелегка. - после долгого молчания, с хрипотой в голосе начал волк. Затем поднялся на лапы, что-то хрустнуло в спине и он поежился. - Она болезненна, опасна. Но я всегда хотел её, и я готов бороться за неё. Кем бы я ни захотел стать, как бы я ни хотел жить, кого бы я ни выбрал себе в друзья и единомышленники - это моё право. - Тристан, смотревший все это время в чащу, перевел взгляд и повернул голову к Раментум.
- Это наше право - свобода.

- За свободу надо бороться, какой бы она не была. - произнесла волчица. Тристан скосил на нее глаза, и увидев, что она слегка улыбается ему, ответил тем же. Раментум снова устроилась рядом и здесь вожак почувствовал, как она расслаблена. Ведь он стоял, был сейчас выше ее. Врагу ничего бы не стоило придушить ее прямо сейчас. Значит Рам доверяла ему, при чем весьма сильно. Или же она просто слишком проницательная одиночка. Неподалеку, в кустах, что-то зашуршало и быстро стихло. Черные уши навострились, внимательный взгляд шмыгнул в сторону звука. Тишина, лишь шорох дождя. Медленно развернув одно ухо, все еще прислушиваясь, Тристан расслабился и сел на задние лапы, а потом медленно лег, поочередно выпрямляя передние конечности. Чего только не натерпелись эти здоровые лапы, в каких драках, в каких погонях участвовали. Невольно разноцветные глаза глянули на лапы Рам. Они были миниатюрные, по сравнению с его, но ничуть не слабее. Волчица сладко зевнуло, отчего Тристану стало еще спокойнее. Благо в сон клонить не начало. Оперевшись на один локоть, волк снова стал смотреть вперед. Дождь по-прежнему лил, будто и не собирался заканчиваться. А Тристан ловил себя на мысли, что не хочет, чтобы тучи рассеивались. Все следуют по трассам, предуказанным судьбой или предназначением. Неважно, как это называется. На какой-то миг трассы эти пересекаются с нашей и вновь расходятся. Только немногие и крайне редко выказывают желание идти по нашей трассе и остаются с нами чуть дольше. Однако бывают и такие, кто существует с нами достаточно долго, чтобы их захотелось удержать. Но и они уходят дальше.
Между тем волк не сразу заметил, что расстояние между ним и Раментум значительно сократилось. Точнее они лежали бок о бок, будто были давними соратниками. Тристан снова еще сильнее чувствовал ее запах и знал, что если повернул голову, уткнется носом ей в висок. Не колеблясь, он слегка отстранился и повернул морду, обнюхивая шерсть волчицы, за ухом, рядом с щекой:
- Мне давно хочется это сделать. Надеюсь ты не будешь против? - умиротворенно и тихо говорил самец.

Тристану часто казалось, что он знает о волке все. Его опыт и природная проницательность действительно порой помогали ему дать точную оценку собеседнику, которую, впрочем, зачастую потом было трудно хоть как-то изменить. Волку казалось, что достаточно повнимательней приглядеться к Рам - и тогда, верно, откроются ее тайны, страхи, страдания. Но правда о ней, казалось, навсегда скрыта от разноцветных глаз. Она прячется где-то в одиночестве вечно льющего дождя, в тишине позднего вечера.
Вожак не смел слишком уж наглеть и ощутимо касаться волчицы мордой, хотя бесспорно, ему хотелось сделать это и немного поволновать ее. Аккуратно, но при этом уверенно, без всякой робости, обнюхивая шерсть Раментум, он ни о чем не думал. Да и вообще, кажется ему было полезно иногда распрощаться со здравым смыслом. Это хорошо расслабляет. Зрелость: то время, когда ты уже достаточно стар, чтобы понимать, чего делать не стоит и достаточно молод, чтобы это сделать. Тристан наконец отстранился, несколько секунд смотрел на волчицу, и не поймав ее прямого взгляда, положил седоватую морду на свои вытянутые передние лапы. Вздохнув, он развернул уши и покосился на Раментом, потом снова посмотрел вперед:
- От тебя пахнет сиренью.
Нет, от нее, конечно, много чем пахло: свежестью влажного леса, немного сладости от пыльцы, листья... Но совокупность этих запахов рождала иной аромат. И он напоминал Дьяволу ничто иное, как сирень. И самое прекрасное, что он мог испытать сейчас – это ощущение тайны. Тот, кто никогда не испытал этого чувства, кто не умеет остановиться и задуматься, охваченный робким восторгом, тот подобен мертвецу, и глаза его закрыты. Тристан и так уже достаточно смело вел с себя с малознакомой волчицей, но не пересекал рамки. Тот, кто попытается завладеть цветком, увидит вскоре, как он завянет и потеряет свою красоту. А тот, кто всего лишь любуется им на лугу, получит его навсегда. Ибо он сочетается с вечером, с запахом влажной земли, с облаками, плывущими на горизонте.

Странное дело - вот такие короткие знакомства. С кем-то встречаешься, разговариваешь, дерешься, бывает, охотишься, а после расстаешься навсегда. Но каждая такая встреча - словно осколок не случившейся судьбы. Каждая встреча - крошечный глазок в мир, где ты мог бы жить. Тристан посмотрел на Раментум, спустился от ее невидимого взгляда к морде, поднялся к ушам и, моргнув, уставился на дождь. Смеясь про себя, чисто теоретически он представил, что даже Рам могла быть его не случившейся судьбой. Все это интересно. Особенно когда вожак познал, как легко стираются из жизни такие судьбы.
Между тем, Тристана забавляла реакция волчицы на его, вроде бы, невинные слова. Она как-то вся подсобралась, не спеша что-либо отвечать. Самец продолжал лежать на месте, но в душе улыбался. Это не был комплимент. Хорошо, без обмана, это был комплимент, но Рам была чуть ли не на гране смущения. Когда она стала подниматься, Дьявол повернул морду в ее сторону и поднял на нее глаза. Ее поведение ему нравилось. Тристан, необычайно наивный сегодня, отказывался верить в то, что одиночка просто терпит его, как вожака и старшего, пусть и сама была ему ровесницей. Он даже и не думал о том, что Рам от внутреннего страха перед ним соглашается идти с ним в пещеру, позволяет лежать рядом и даже обнюхивать. Э нет. Если бы она была категорически против, непременно бы уведомила черного об этом. Не варвар же он в конце концов.
Посчитав, что его совесть чиста, Тристан вздохнул полной грудью.
- Спасибо, но, за что такие слова в сторону одиночки? - спросила Раментум, смотря на вожака сверху вниз. После ее смачного зевка, Тристан слегка улыбнулся, опустив взгляд, но не отворачиваясь от волчицы:
- Такие? А что в них такого? Мне нравится как ты пахнешь и я сказал об этом. - уже голосом уверенного в себе самца проговорил Тристан и повернул голову вперед.
- Вас искать-то не будут? Тебя, то есть. - быстро исправилась она. Тристан устало усмехнулся, просто шумно выпустив воздух из ноздрей:
- Нет. - потом улыбка исчезла с его морды и он снова повернул голову на Раментум, попутно следя за ее манипуляциями, - Тебя не должно это волновать.
Волчица видимо, никак не могла улечься поудобнее и это Тристана тоже забавляло. Сдерживая смех, он все еще смотрел на Раментум, когда та уже снова лежала рядом:
- Тебя в сон клонит?

Усталая Раментум, все же подняла голову с лап и, стряхнув с нее травинки, обратилась к волку, правда не смотря ему в глаза. Тристан тоже повернул голову вперед, слушая волчицу. Из ее слов, он понял, что она сама никогда раньше не была в стае или, может быть делала вид и хотела, чтобы он так подумал. Зачем ей это, правда, непонятно, но разобраться в этой особе вообще было трудно. Дьяволу было легко понимать ее, но одновременно сложно раскрыть. Скорее, она сама не хотела раскрываться перед ним, да и наверно не понимала зачем ей это нужно. А действительно зачем? Потому что вожаку хотелось узнать ее поближе. Но, как не прискорбно, каждая его попытка подобраться поближе к Рам затухала, как всякая искра.
Самка закончила говорить и Тристан кинул на нее недоверчивый, короткий взгляд, который она не заметила. По крайней мере он так надеялся. Вожаку было странно слышать столько вопросов в свою сторону, а от этой одиночки в особенности. Он не знал действительно ли она интересуется всем этим или же просто хочет занять его рассказом, чтобы ее не трогали с разными расспросами. Волк скорее больше склонялся ко второму варианту. Раментум задала столько вопросов, что он даже и не знал, с какого начать:
- Живем, как и все стаи. Охотимся, растим потомство, бегаем от нежити, охраняем границы, ничего необычного. - начал вожак, потом улыбнулся и покосился на волчицу, - Если я буду рассказывать тебе про правила, ты точно засопишь. По поводу уважения скажу только одно: есть волки, которых я уважаю, но они вряд ли догадываются об этом. Я не очень близок со стайными. Подчиняться можно только тому, с кем не станешь себя сравнивать. Дистанция нужна. Дистанция всегда поможет сохранить уважение.
Дальше последовала пауза. Тристан облизал морду, спокойно смотря вперед:
- Сейчас мне даже трудно представить, что я когда-то был одиночкой. - отойдя от темя он спросил, - Я ответил на все твои вопросы? - легко усмехнулся.
Снаружи бушевало и неожиданно с одного из многовековых дубов с треском и шумом упала толстая ветвь. Глаза расширились, а уши превратились в пики. Но волк быстро расслабился и его глаза слегка прикрылись. Раментум заразила его и волк неожиданно для себя раскрыл пасть и зевнул, как не старался держать челюсти. Снова положив голову на свои лапы он набрал в широкую грудь побольше воздуха и, умиротворенно выдохнув, закрыл глаза. Снова только шум дождя. Спустя минуту волк вдруг задал вопрос:
- Рам, у тебя были дети?

Странный сегодня выдался день. Утро, обход границ, нейтральные территории, забытье, а затем Рам. С ней он даже и не вспоминал о своих обязанностях, о том, что ему скоро нужно будет возвращаться. В один момент он даже перестал волноваться о сохранности стаи, позабыл про нежить, что так и жрет всех подряд и может нагрянуть в любой момент. Вожак давно не погружался в забытье, не освобождался от забот и невзгод. Когда повстречал одиночку, сразу решил, что именно она поможет ему забыться. Так и случилось. И он сейчас смотрел на нее с какой-то добротой в глазах, потому что был благодарен за ту безмятежность, что царила в нем, когда волчица была рядом. Ему этого не хватало, правда. И вот его душа лежит в сырой пыли, как и он сам, и не знает, прорастет ли цветами или просто сгниет. И это все вместо того, чтобы наслаждаться лучшим периодом своей телесной жизни.
Дьявол смотрел на нее, когда задал свой последний вопрос. Волчица, кажется, была не готова к такому. Она широко раскрыла глаза и прижала уши к голове, заволновалась. Брови Тристана медленно сдвинулись друг к другу. Похоже, он ненароком ударил серую в слабое место, неудачным вопросом. Было видно, как она растерялась, но вожак не ожидал, что на нее так подействует эта тема. Он не знал, что там в голове у Раментум, но у него с волчатами были весьма неплохие ассоциации. Во всяком случае когда у него появились дети, он был рад.
Самец уже открыл пасть, чтобы закрыть тему или сказать, чтобы волчица не отвечала на этот вопрос, но она заговорила первая:
- Хм, я хочу пройтись. Я люблю играть под дождем. Как бы это глупо не звучало, но я хочу побегать. Что скажешь? Или ты стар?
Рот Тристана захлопнулся. Рам же, припав к земле, похоже действительно настроилась на игру. Вожак, не веря своим глазам, сдерживал улыбку и невозмутимо приподнял брови, хотя веки по-прежнему чуть скрывали безобразные разноцветные глаза. Потом не спеша поднялся на лапы:
- Верно. Стар, как мир. - скептически произнес волк, при этом стал вытягивать передние лапы вперед и вскоре тоже припал на них, широко расставив. Он взглянул на Рам, его взгляд тут же сменился, сверкая азартом, а губы изогнулись в хищной улыбке, - Но не одним же вам молодым развлекаться.
Резко сорвавшись в сторону, он выскочил под дождь, подняв в пещере небольшой клуб пыли и песка. Боком он активно отходил от логова, почти вприпрыжку, буравя волчицу игривым взглядом исподлобья и дожидаясь, когда она выбежит следом. Дальше он не думал, что будет делать. Может погонит ее, как оленя, а может сам будет увертываться. Подобного вожак давно не вытворял. Видел бы его кто-то из стаи, точно бы челюсть отпала. Здоровый, долговязый и к тому же зрелый самец скакал под дождем, мешая под большими лапами траву с грязью. Тристан вдруг понял. Жизнь жестока и беспощадна по своей природе, поэтому, когда хорошее приходит в твою жизнь, ты должен остановиться и порадоваться этому.

Тристан осознал, что ему нужно сделать отныне и чему учиться. Он слишком рано возомнил себя мудрым стариком, чья жизнь тянется вот уже восемь лет и вскоре, как ему казалось, должна закончиться. Нет, ничего еще не окончено. Многое так и осталось нераскрытым и непонятым. Сколько неизведанных чувств и волнений. И только сейчас вожак осознал, что у него есть еще пол жизни, чтобы познать все! Ему нужно было лишь научиться смотреть на жизнь чуть проще. Нужно было заново учиться наслаждаться ее благами. Иначе можно сойти с ума от от горькой обиды и нетерпения.
Неумолимые капли все так же падали серого неба, моча шкуру и все быстрее утяжеляя ее. Тристан промок до нитки за считанные минуты. Сырая черная шерсть где-то плотно теперь прилегала к поджарому телу, но на загривке по-прежнему топорщилась вверх. От азарта, Тристан даже не щурился от капель, что постоянно норовили помутить его зрение. Глаза были широко раскрыты и смотрели точно на Рам, что как раз тоже вышла из убежища легкой рысцой. Она приближалась к самцу, а он в свою очередь, остановился, держа голову на уровне плеч и следил за действиями волчицы. Она встала на задние лапы, отчего на мгновение стала выше Тристана и резко упала на передние лапы, разбрызгивая воду, смешанную с водой. Дьявол тут же зажмурился и резко выпрямился, замер в таком нелепом положении. Вся морда у него была в грязи.
- Ну что? Боишься запачкать чистую шкурку вожака? - подзадоривала самка.
Тристан сдавленно улыбнулся и быстро отряхнулся, открыл глаза.
- Ну держись! - в шутку прорычал он ей, но волчица уже бегом направилась куда-то в чащу. Тристан тут же последовал ее примеру и весьма быстро догнал ее. Поравнявшись, он уперто смотрел вперед, самодовольно улыбаясь. Дождь быстро смывал грязь с его лба и носа, но вот сама морда была еще грязной. Тогда, переведя коварный взгляд на Раментум, он приблизился к ней, не сбивая темпа и вскоре они уже бежали вплотную друг к другу. Тихо рыча, вожак извернулся и пару раз шутливо куснул волчицу за загривок. А напоследок, неаккуратно провел грязной мордой по ее щеке и снова поспешил отстраниться, вырываясь вперед. Скосив на нее глаза, через плечо, он дико радовался тому, что и ему удалось измазать ее грязью. Теперь ему была интересна ее "страшная месть". Но и его наступление еще не было окончено. Тристан вдруг остановился и успел развернуться мордой к волчице, прежде, чем она догнала его. Тут же привстав на задние лапы, он намеревался поймать волчицу передними. Ведь скорость они развили приличную, да и земля скользила под лапами.

Довольная и немного хитрая улыбка Тристана моментально исчезла, когда Раментум, собравшись с силами, прыгнула в сторону. Его глаза удивленно раскрылись, когда волчица исчезла в кустах слева от вожака. Дьявол медленно опустился на лапы и навострив уши, принялся искать серую взглядом, слегка присев на задние лапы. Когда стал оборачиваться, увидел, как она уже совершила прыжок со спины. Волк даже рыкнуть не успел, как одиночка врезалась в него и вцепилась зубами в холку. Черный резкой подался вперед корпусом, полностью плюхнувшись на задние лапы, а передними пропахав землю, но все же, они послужили ему, как опоры. «Вот лиса.» Слегка оскалившись, черный попытался встать, изворачиваясь, поворачивая морду в сторону волчицы, но никак не мог дотянуться до нее. Она крепко взялась зубами за его загривок. Ему, конечно не было больно, да и волчица делала это не всерьез. Между тем игра продолжалась. Игриво порыкивая, вожак все же как то сумел спихнуть с себя волчицу и поднял свою пятую точку. Корпус его сейчас был слегка наклонен вперед, так как передние лапы проехали вперед по грязи, когда серая прыгнула самцу на спину. Отходя в сторону, черный пытался отцепить волчицу от своего затылка и его зубы наконец коснулись ее щеки. Высвободившись, он тут же бросился к Рам сбоку, коварно улыбаясь. Каким-то образом успел куснуть ее за круп, а дальше позволил себе совсем уж дерзость. Дернул ее за тяжелый от воды и грязи хвост. Поспешив скрыться подальше с места преступления, черный отбежал на пару-тройку метров и повернулся мордой к волчице, слегка припав на передние.
- Хе-хе. - прищурился вожак, мотая длинным, тяжелым хвостом из стороны в сторону.
Затем, не дожидаясь атаки волчицы, прыгнул в какие-то кусты и побежал обратно к логову. Дышал уже через пасть, высунув язык и выпуская огромные клубы пара из длинной пасти. Только сейчас, на одну секунуд он подумал о том, как давно он не совершал подобные глупости. Но без них, жизнь была бы скучной. И еще он понял, что ему хорошо с Рам. Выскочив на небольшую полянку перед пещерой, Тристан, улыбаясь развернулся. Но волчицы не было. Тогда он закрыл пасть, навострил уши и огляделся, но по-прежнему был один. Она могла появиться откуда угодно.

Тристан продолжал стоять на месте, навострив уши и осматривая глазами местность. Дождь, не переставая, по-прежнему мочил его черную шкуру. Грязь медленно сползала с боков, а спина и загривок вовсе почти полностью очистились. Хищная улыбка постепенно исчезла с поседевшей кое-где морды. Ожидание затягивалось. Черный поднял голову выше и нахмурил брови, осматриваясь внимательней. Вожак даже поймал себя на мысли, что сейчас он немного начал волноваться. Уже подумывая о том, чтобы вернуться и найти Раментум, он сделал шаг назад. И тут почувствовал, как столкнулся с чем-то явно живым. Отскочив и моментально развернувшись мордой к неведомому «нечто», он машинально оскалился и прижал уши к голове. В первую секунду, он подумал, что это кабан, извалявшийся в грязевой жиже. Но, прищурившись от дождя и приглядевшись, Тристан заметил, как это чудище открыло рот и признал в нем знакомую волчицу. Тут же выпрямившись и расслабив уши, он рассмеялся.
- Раментум. – сквозь смех проговорил черный, подходя к одиночке. Очертания ее морды были скрыты под слоем грязи, даже глаз не было видно. – Как ты умудрилась…
Тристан перестал улыбаться. Дождь нещадно лупил по спинам обоих и с плеча волчицы, медленно сползая, плюхнулся на землю ком грязи. Волк не удержал смешка, а после сделал еще шаг к Раментум и выпрямился. Так, что она практически дышала ему в шею, пусть сама и не видела этого. Наклонив морду, он провел ей от лба до щеки волчицы, тем самым хоть как то очистив один ее глаз от грязи. То самое он проделал и с другой стороны морды одиночки. Ее грязь долго не задерживалась на его подбородке и морде, падала вниз и поэтому он делал свое дело усердно. Потом отстранился и сразу отведя взгляд отошел, будто это и не он сейчас касался Рам. Глянув на волчицу, он опустил голову и отряхнулся, освободив свою шерсть от тяжелых кусков грязи. Теперь на черных волосках осталась только грязная вода, но загривок при этом смешно распушился, чего Тристан как-то и не заметил.
Неожиданно дождь стал тише. Незаметно его завеса и туман начали редеть. Через минуту поляну перед пещерой обжег тонкий луч солнца, одним из первых пробившись сквозь серые тучи. Грома больше не было слышно, а капать совсем перестало. Волк устремил морду к небу и щурился от света: то там, то здесь тяжелые облака рассеивались. Капли задержались на молодых листьях, запутались в паутине. Волк выдохнул, выпустив из пасти пар и посмотрел на одиночку. Она, к сожалению, все еще была от загривка до хвоста измазана в грязи.
- Искупаться не хочешь? – слегка улыбаясь навострил уши черный, осматривая серую с головы до лап. Он не знал, где здесь может быть водоем, но не думал, что найти его будет большой проблемой. А может и Рам знает.

Тристан, временами смотрел на волчицу внимательно, прищуриваясь. В основном тогда, когда она этого не замечала. Раментум оставалась для него загадкой, закрытой книгой, которую не удавалось прочитать. Она вроде был аи не проч его общества и в то же время порой делала шаги назад. В ней была эта некая холодность и отчужденность одиночки. Сейчас одиночество уже представляется с негативной точки зрения. Но это не всегда так. На самом деле, у черного иногда возникала проблема с тем, что вокруг находилось слишком много волков. Хотелось роскоши - побыть наедине с собой. Речь сейчас не о том «одиночестве», когда тебя покидают, или у тебя нет контакта с окружающими, это совсем другие вещи. Речь о том, что одиночество - это также шанс. А кто хоть до некоторой степени пришел к свободе разума, тот не может чувствовать себя на земле иначе, чем странником, хотя и не путником, направляющимся к определенной конечной цели. Такой цели не существует (?). Но волк хочет смотреть с раскрытыми глазами на все, что, собственно, совершается в мире. Поэтому его сердце не должно теперь слишком крепко привязываться к единичному; в нем самом должно быть нечто странствующее, что находит радость в перемене. Это как же пришло к Тристану с опытом.
Рам отозвалась весьма спокойно и не сказать, что с огромным энтузиазмом. О нас тала посматривать по сторонам, дергая и шевеля ушами. Тристан смотрел на нее молча, потом не спеша двинулся к одиночке, будто невзначай хотел пройти именно мимо нее. Оказавшись рядом, не останавливаясь, Дьявол мягко прикусил ее ухо, которое заманчиво шевелилось, прислушиваясь. Быстро отпустив волчицу, он пошел дальше и обернулся. Глянув на Раментум, он ничего не сказал, но своим видом звал ее с собой. Оба выпачканные, шли не быстро, ну по крайней мере Тристан уж точно. Не сказать, что он устал, но чтобы вот так вот веселиться и валять дурака... подобным вожак давно не занимался, да и не вожака это занятие. Честно, он бы не стал этого делать, под угрозой того, что кто-то мог бы видеть их с Раментум. Но тут он снова вспоминал, что они с волчицей вдвоем в этой части леса. Ни души вокруг и черному было хорошо. Мельком глянув на волчицу, он думал о том, что скоро они оба разбегутся в разные стороны. Ему казалось, что они уже неделю живут в той заброшенной пещере и бегают под дождем. Всю жизнь встречаешься и расстаешься с волками, но лишь очень немногих вспоминаешь потом с удовольствием и радостью. С такими иной раз встретишься и тут же расстанешься навсегда, но все время с тобой будет это ощущение радости и одновременно, как ни странно, грусти.
Тристан не знал, куда они ведут путь. Места были незнакомыми, учуять воду было невозможно: она была повсюду. Оставалось надеяться на свои уши, ну или на интуицию на крайний случай. Спустя несколько минут черный и вправду услышал звуки воды. Ускорив шаг, вожак напряженно свел брови, устремляя глаза вперед и все выше поднимаю голову, чтобы видеть дальше. Вот появился просвет меду деревьями, а шум воды уже бил по ушам. Выйдя из лесу, они оказались перед бурной, каменистой рекой. Ее было не переплыть, а камни, торчащие из нее не высокими пиками, лишь подтверждали это. Взглянув на другой берег, Тристан узнал свои территории. Это была окраина Ядовитого тумана. На автомате он пригляделся и увидел то самое логово, где его альфа пряталась вместе с новорожденными волчатами когда-то. Резко развернув морду в другую сторону, Тристан пошел вниз по реке, низко опустив голову. Что-то как-то снова стало тяжело на душе и всю дорогу он теперь занимался тем, что выпихивал дурные мысли из головы.
Вскоре река совсем успокоилась. Волки пришли к "тихой гавани", образующей небольшое озеро. На самом деле река продолжала течь, но теперь уже ее тихая, узкая дорожка пролегала, куда-то вглубь незнакомого леса. Не долго думая, Тристан обернулся на волчицу,а после подошел к воде. Опустив голову, он посмотрел на свое отражение, потом понял глаза вперед и сделал несколько шагов в воду. "Вашу ..." Его морду скривила недовольная гримаса. Вода уже была не как молоко, но вымыться точно надо было. Вообще Тристан не любитель плавания, особенно в холодной воде, но его шкура уже отяжелела от грязи. Собравшись с силами, он сделал еще один шаг, но дальше берег будто был обрезан и волк тут же с головой погрузился в воду, сопровождая все это шумным всплеском. Моментально вынырнув, он как ошпаренный выскочил из холодной воды, сам не заметил, как оказался рядом с Рам. С вожака струями стекала вода, зато шерсть моментально очистилась. Отряхнувшись, Дьявол сдерживая хитрую ухмылку, как бы невзначай вымолвил, смотря на черную воду:
- Не холодно.