Ветер бился о вековые скалы, сотнями лет он высекал их образ, каждый изгиб или впадина – его труд. Но сейчас он более слабый и не способен вырезать новый орнамент, поэтому, словно на волнах, он нес влагу и прохладу. В воздухе витала некая задорность. А громадные тучи ползли по синеве неба, оставляя загадочные тени на камне.
Из расщелин вылезали скромные травинки и горные цветы, они радовались солнцу и небольшому дождю, в это время года все расцветало, начинало жить заново.
В такой хороший день нельзя печалиться, нужно радоваться жизни. По этому правилу сегодня жил доберман Шон. Он первый раз зашел на эту территорию, под ногами ощущалась приятная и необычная прохлада камня. Конечно, он раньше чувствовал асфальт под лапами, он был такой же плотный и холодный, но все же он иной, не такой живой как эти небольшие горы.
Снова поднялся слабый порыв свежего воздуха, пес повел носом по ветру, чтобы убедиться, что он здесь один. Теперь он был спокоен. Сделав пару шагов, шаркая ногтями, он лег на прохладную поверхность. Если бы не его чрезмерная осторожность, даже при полном спокойствии, то он был, закрыл глаза и немного подремал бы. Но Шон всегда был начеку, ведь он не истинный житель леса и у него нету преимуществ.
Все же легкая слабость заставила пса положить голову на передние лапы, как это было приятно. Он чувствовал металлический запах своего ошейника, он много раз пытался его снять, но попытки были тщетны, он считал это напоминанием о не самой хорошей жизни. Порой этот запах его раздражал, даже бесил, но сейчас ему было все равно.
Пес поднял глаза к небу, чтобы посмотреть на невесомых гигантов. А они плыли, куда-то вдаль и им было все равно на жалких божьих тварей, которые не могли так же легко подняться в небо, как они. Порой Шон им даже завидовал, как он хотел стать такой воздушной тучкой, чтобы подняться ввысь и улететь от мирских проблем. А, что ему еще оставалось делать, как ни философствовать, он же одиночка.
Возможно, странное зрелище открывалось остальным, кто наблюдал за ним. Породистая собака лежит среди скал сама по себе, а рядом нет и человеческого духа. Но Шона эта мысль никак не смущала.

Новый порыв ветра принес для Шона неблагоприятную весть, он был здесь не один. Пес захотел вскочить, но его интуиция заставила его остаться на месте, нельзя делать резких движений. Чуткий нос, подсказал своему хозяину, что это волк, а точнее волчица, их запахи различались. Но эта новость его ничуть не обрадовала, он не знал намерений странницы, да и к тому же он никогда не был в схватке с волком и не знал насколько их силы равны.
Шон не спеша поднялся на лапы, поднял морду к небу, чтобы лучше уловить запах, он тихо отправился по нему, даже звонкий цепочный ошейник не выдавал его. Подушечки лап налились кровью от возбуждения и начали гореть от тепла, на носу выступили маленькие капельки воды, дыхание тоже стало теплее и участилось, так же как и сердцебиение. Казалось, вот-вот в кровь выльется адреналин, да, тот сладкий наркотик, которым любил наслаждаться пес.
Он подошел к небольшому обрыву, который был от силы метр, внизу стояла волчица, белая как первый снег. Ее запах приятно защекотал его ноздри, адреналин отступил, и пришло совсем другое чувство – интерес. В этом было ничего удивительного, Шон был зрелым и давно начал интересоваться особями противоположного пола, пусть даже она была волчицей, но это его не смущало.
Дама чем-то любовалась и явно его не замечала, это было в преимущество псу. Немного пораскинув в голове, он решил ее слегка напугать, к примеру шумным прыжком, это вызовет эффект неожиданности, и скорее всего, она не успеет ответить агрессией.
Немного напружинив лапы, Шон сделал прыжок вниз, стараясь издать.ю как можно больше шума, направив всю массу тела вниз. Сразу после прыжка он выпрямился, чтобы создать впечатление, что он абсолютно бесстрашен, конечно, сейчас у пса инстинкт самосохранения ушел на задний план, но ведь он же такой не всегда. 
На его морде играла подозрительная улыбка, глаза были заманчиво чуть закрыты, дыхание было ровным, а шаг важный и уверенный. Он подошел настолько близко, сколько позволял рассудок, еще нельзя было быть уверенны в этой волчице, но зато насколько был уверен Шон!
Чуть на выдохе он начал медленно и привлекательно говорить:
- О, Мадонна, что за чудное создание, слово первый подснежник, окутанный свежестью весны, - пес ничуть не льстил, его реально привлекла эта дама, и он хотел показать себя в лучшем свете. Что ж сказать, из Шона всегда выходил хороший джентльмен.

Волчица была явно удивлена, да, мало, кто решиться познакомиться таким образом. Но Шона было уже не остановить, он вошел во вкус, он был похож на тех итальянских любовников, сейчас он был тем самым Казановой. Его мысли, чувства были полностью поглощены дамой. Возможно, это было эгоистично, пса не волновало, есть ли у нее кто, его интересовало только, что было здесь и сейчас.
Белая опустила взгляд вниз, Шона это даже забавляло, издав небольшой смешок, он сделал шаг, словно хотел обойти ее вокруг. Он жадно ее разглядывал, да, она была из тех, которые были ему по вкусу, она была намного лучше тех породистых собачонок. Но ее так же отличало от собачьих самок тем, что она была дикой, а это еще больше заводило его в какой-то степени.
Сделав шаг назад, она что-то пролепетала своим чудесным голоском, по крайней мере, псу так показалось. Волчица была недалеко от покатой горки, еще бы шаг и она могла скатиться с нее. Но Шон это приметил сразу, довольно быстро обошел волчицу с боку и совсем легко толкнул, даже, скорее всего, нежно. При этом так же одурманивающим голосом продолжил:
- О, мадам, будьте осторожней. Если бы Вы упали, я себе бы этого не простил.
Шон такой же уверенной походкой прошел чуть вперед и сел, теперь он смог разглядеть мордочку белоснежной волчицы. Он рассматривал ее черты, глаза, улыбку… На улыбке заострился его взгляд, это было неплохим знаком, что Шон действует правильно. Это придало еще больше уверенности, даже он так самоутвердился.
Но, не смотря на то, что улыбка привлекла больше всего внимания он решил подобрать слова про ее глаза. О, да, глаза, зеркало души. Ее глаза не выражали злобы, да и какая злоба, когда ее уши ласкали такие речи. Но только сейчас Шон обратил внимание на ее интересную раскраску, она не была полностью белой, но это наоборот придавало пикантности.
- Ваши глаза, как два омута, как жаль, что я не могу полностью утонуть в них, - наконец, подобрал слова пес, - Ох, все же, что я о внешности, но Вами невозможно не восхищаться… Прошу, я хочу услышать еще раз Ваш удивительный голосок, назовите свое имя…
Последние слова были сказаны тише и игриво, при этом доберман встал и стал подходить ближе, даже цепь на его шее зазвенела. Нельзя было не заметить то, что она не проявляла призрения по поводу его, хм, не совсем волчих корней.
Шон старался не переигрывать, и походу ему это удавалось, он мог себя контролировать и сказать нужные слова в нужный момент. Флиртовать он умел, но еще больше умел дерзить, но это не тот момент, когда нужно блеснуть остротой слова.
Вот он стоял уже совсем близко, он вдохнул запах волчицы и зажмурился от удовольствия, давно он не чувствовал запах самки. Он еще не знал, что будет дальше, не знал, как дело это зайдет, но он был уверен, что контролирует ситуацию, но вот его поведение говорило об обратном.

Отредактировано Shon (07.06.2011 00:02:28)

Волчица, на удивление, добермана ответила на его деликатный вопрос. Он еще раз прокрутил ее имя у себя в голове. Он слышал это имя когда жил у людей, они были не из бедных и интересовались культурой, поэтому пес отчасти был просвещен, иногда слушая разговоры. Шон не очень поверил, что это настоящее имя дамы, но спорить не стал, раз уж она так решила, пусть будет.
Теперь перед ним стояла задача, называть ли свое имя или придумать другое? Впрочем, доберману не было нужды скрывать его, ведь он свободен, его поступки не будут нести какие-либо последствия, по крайней мере, для него. Поэтому пес так же мелодично ответил:
- Ох, ваше имя… Я его никогда не забуду, - выдержав паузу между фразами продолжил, - Вашего спутника на этот вечер зовут Шон.
В последних словах он частично выразил свои намеренья, но походу белая волчица была не против и сама, она встала со своего места и прыгнула на большой валун, теперь она была его выше. Но добермана это ничуть не смутило, а даже наоборот. Она пригласила его за собой. Ах, если бы у Шона не был купирован хвост, то его бы настроение выразилось через него, но в прочем, сейчас ему это было даже на руку.
Волчица пошла дальше, он не знал, куда она его ведет, настроение стало более игривым. Пес легкими прыжками пошел по тому же пути, по камням. Когти стали царапать гладкую каменную поверхность, оставляя легкий след, а ошейник громко звенел, их было трудно не заметить. Почему-то Шон был уверен, что они здесь полностью одни, лишних запахов в воздухе не витало, но впрочем, пес был полностью одурманен дамой.
Они зашли в небольшую пещерку, здесь было прохладно, но разве сейчас им может быть холодно, скорее всего, жарко. Шон не отставал от  Монализы ни на шаг, вот они на месте. С морды добермана не сходила, загадочна улыбка. Пес подошел вплотную к даме, проведя носом по ее шерсти, при этом вдохнул ее запах и зажмурил глаза.
- Я очарован Вашими духами… - сказал Шон, развернувшись в небольшой пещерке, теперь они были лицом к лицу.
Он не торопился, но воспользовался тем, что они достаточно близко и дотронулся своим носом ее, смотря в голубые глаза волчицы. Была мысль ее лизнуть, тем самым подарить поцелуй, но тактичность Шона не позволила ему это сделать, этот маневр он оставил на потом, сейчас главное не торопиться и выждать момент.

офф: не страшно)

Волчица прижалась грудью к доберману, он почувствовал ее тепло и мягкую волчью шерсть. Это было касание, которое говорило о многом. А затем он ощутил ее теплый и влажный язык на своей шее. После этого слова были не нужны.
У Шона было желание, грубо говоря, повалить волчицу и прижать ее, но он весил сам не больше нее, если не меньше, да и это было бы слишком грубо, хоть жажда была сильна. Нужно было быть опять тактичным и деликатным. Поэтому, несмотря на его блаженный вид, в голове крутилась цепочка действий, ошибки быть было не должно. Но Шон так и не мог понять, почему волчица его не отвергла, а наоборот довольно быстро приняла его ласки, конечно, он пользовался популярности у собак, но вот у волков, это было что-то новое.
Пес решил ответить ей тем же, он провел своим языком по ее шее, но не остановился, а пошел выше прямо к мордочке, он затормозил лишь на щеке. В этот момент им овладела страсть, он пододвинулся еще ближе и облизал ее губы, вроде на языке волков это выражала либо подчинение, либо симпатию, в данный момент это было последнее, но опять же, это было уже больше чем симпатия.
Шон тактично подвинулся вперед, при этом он терся об щеку Моны, каждое новое действие заставляло его возбуждаться, теперь самца было точно не остановить. Он опять провел носом по шерсти, которая росла нее шее, но при этом где-то на середине он высунул язык, поэтому осталась еле заметная влажная линия.
Теперь можно было переходить к следующему действию, хотя пес уже потерял контроль, шли спонтанные действия, на удивление верные. Он привстал на задние лапы, чтобы быть выше волчицы, положил одну лапу ей на спину и стал слегка давить вниз, чтобы волчица легла. Но доберман держал равновесие, чтобы не возложить полностью свой вес на волчицу. Одновременно Шон вытянул шею и водил носом промеж ушей дамы, иногда он опять высовывал язык и немного опускался вниз, но потом снова поднимался и ласкал ее уши, но уже не словами.
В таком положении они были довольно беззащитны, но как было сказано ранее, они были одни. Каждая минута, проведенная вместе, доставляла удовольствие им обоим. По крайней мере, в голове пса уже не было лишних мыслей. Вся эта ситуация была настолько необычной, что доберман будет еще долго вспоминать этот день.

офф: слова что-то вообще не подобрать
Волчица слово поняла, что имел в виду Шон, она поддалась и легла на пол. Только доберман обрадовался тому, как Мона быстро перевернулась на спину, что ж, не самая удобная, но интересная позиция. Теперь пес смотрел сверху вниз. Но белая походу была против такого расположения и передними лапами стала тянуть его вниз, к себе.
Что может крутиться  в голове самца, которому не отказала самка? Да в принципе ничего кроме развратных и пошлых мыслей, грязных и отчасти омерзительных, в прочем, то, что никогда не произноситься вслух. Это было не по любви, это было дико, но и в тоже время не забываемо. Со стороны Шона было большой подлостью совратить волчицу, если они были бы людьми, ей было бы от силы 26, а ему 35. Но может она ему все же понравилась? А возможно дальше больше, чем «понравилась». Однако это будет ясно только через какое-то время, но не сейчас.
Пес поддался ей, он стал постепенно опускаться, но он держал себя под контролем, чтобы полностью не лечь всем весом. Он лег, но задние лапы были напряжены, они держали его частично в воздухе.
Они встретились взглядами. Трудно описать, что было дальше, но опять же если вернуться к тому, если бы они были людьми, то это было бы как страстный поцелуй, такой долгий и мокрый, возможно, он длился несколько минут, но после этого «поцелуи» не кончились. Шон периодически отрывался от губ волчицы и терся об ее щеки, шею, облизывал ее, при этом их тела были в полном соприкосновении. Они чувствовали каждое движение друг друга, каждое содрогание, от нежных ласк; вероятно, даже чувствовали, как бьётся сердце другого. Волчица и пес наслаждались друг другом. Им было не до мирских проблем.
Доберману стало казаться, что стало душно, даже жарко. Шерсть волчицы отлично сохраняла тепло, от того что они лежали и терлись, то между ними возникал своеобразный вакуум, который удерживал теплый воздух. Но Шона это как-то не смущало, потом насладиться прохладой.
Время летело незаметно, минуты ускользали, стало нарастать какое-то напряжение, но на удивление приятное. Не знаю было ли это кульминацией, а может, будет еще продолжение, но вот солнце достигло своего пика уже давно. Оно стало тихо падать вниз, бросая монотонные лучи на острые скалы. Возможно, только вечерняя прохлада остудит этих двоих, но далеко это далеко не факт.