Все с самого начало слишком хорошо выглядело.
  Сагалаз, перескочив через опрокинутый на землю недавним ураганом, ствол, неловко приземлился в смятую в бурую кашу хвою, и, переступив с лапы на лапу, принюхался. Да, без тени зазрения можно было сказать, что его чутье никогда не подводило его; что уж говорить о том, что без него он сейчас был бы всего-навсего жалкой омегой, и уж точно не добился бы звания охотника в стае. Хотя, признаться, подчас он сильно сомневался в своем выборе - а нужно ли ему это вообще? Ведь, если обдумать все вдоль и поперек, будучи незанятым какой бы то ни было работой, у него было бы гораздо - а это еще мягко сказано, - больше времени на себя и, разумеется, на общение с членами стаи. И да, что же они могли значить для него? Что могло привязывать его к ним цепкой паутиной настолько сильно, чтобы он мог теперь думать о них ежечасно? Подобная мысль не могла не вызвать подозрительно-удовлетворенной улыбки на губах волка - любопытство. О да, несомненно, ему всегда хотелось знать все обо всех, и в этом он был неисправим. Прирожденный лицедей, он мог с непринужденной легкостью надеть на себя любую из желаемых им масок, изобразить абсолютно любую эмоцию, будь она отрицательной или же положительной. Он всегда оказывался возле собрата в самый подходящий момент, чтобы заслужить его доверие, и он к любому волку этого бескрайнего леса мог бы подобрать свой, индивидуальный "ключик". Но, в чем же, в таком случае, смысл? - ведь это желание, как очевидно, в итоге рано или поздно исчерпает себя. Да, но это лишь доля всей правды. Ведь нет такого волка в лесу, которого бы не знал Сагалаз, но... с достаточным ли количеством волков он был знаком на данный момент? Нет уж, он никогда не лишит себя удовольствия овладевать сознаниями жителей леса, подчинять себе их мелочные желания, располагать к себе, чтобы потом иметь возможность узнавать все, что ему только нужно. Только так он и жил - только так он и выживал.
  А что же теперь? Остается лишь надеяться, что охота однажды не добьет его окончательно. Нет, нельзя сказать, будто бы горбатый охотник ненавидел свою работу - это было бы немыслимой грубостью по отношению к нему, в особенности, если учесть его многолетние старания, его труд; сколько же добычи он наловил за всю свою жалкую жизнь? На деле, все было гораздо проще - ежедневно он охотился для своей стаи, и хотя нельзя было сказать, что он делал это через силу, но и было бы весьма ложным выводом, что ему это доставляет удовольствие. Ведь, если подумать, работа - еще один способ подобраться к другой личности. У каждого волка существует свое "особое" увлечение, и если ничего не знать о нем, как же тогда, вообщем-то, и общаться? Сагалаз, остановившись возле тоненькой, трясущейся от малейшего колебания, осинки, пометил ее, и сделав несколько шагов вперед, недовольно прищурился. Ох, а вот и последствия хорошего начала - первая неудача! Как же он мог быть настолько глуп, чтобы забраться так далеко, обогнуть все самые лучшие и безопасные охотничьи угодья, и прийти прямиком к болоту? Дурак, он слишком много думает, и слишком мало делает. Смолы он нализался, что ли?.. От одной мысли о тягучем сладком вкусе у горбатого голова пошла кругом и он едва не забылся вновь. Вот бы найти сейчас подходящую ель, присесть под ней, высунуть язык и наесться вдоволь. И пусть ему после придется в кособокую плестись к лекарю - самое главное, что вкус этот незабываем! Сагалаз, не отрываясь от приятных мыслей, навострил оба уха и приоткрыл рот, чтобы было легче ловить летящие на ветру многочисленные запахи. По правде говоря, вначале ему это не шибко удавалось; в нос лес острый, гнилостный запах топи, протянувшейся до самого горизонта, и лишь спустя десять минут охотник с трудом смог уловить слабый запах кролика. Странно, что этот маленький зверек забрел так далеко... однако же, возвращаться обратно без добычи волку не хотелось, да и жаль было бы - к чему тогда он вообще забрел сюда?
  На всякий случай, принюхавшись еще раз волк, пригнув голову ниже к земле, неторопливо пошел прямиком по запаху добычи. Сам же запах то появлялся внезапно, то исчезал, и волк еще раза три проклял болотистую местность, прежде чем он осознал, что, возможно, кролик тот пробегал тут еще прошлым днем, и он гонялся за вымышленной тенью. Остановившись возле самого берега, Сагалаз пару раз вдохнул гиблый кисловатый воздух и тут же чуть не поперхнулся, подавившись попавшей в нос мошкарой - уж чего-чего, а этого добра здесь всегда было в изобилии. Охотник осмотрелся вокруг, вероятно, надеясь на чудо в виде неожиданной дичи, но везде виднелась одна и та же картина: камыши, ивы, топь, ивы, камыши. И лишь кваканье лягушек да тонкий писк комаров каким-то образом разбавляли унылый пейзаж. Что ж, делать тут больше, по-видимому, нечего. Поглядев по сторонам еще разок, для приличия, волк поднялся и, втянув в себя кислый, но притягательный дух болот, уже развернулся на северо-запад, в сторону леса - под укрытием деревьев он чувствовал себя много безопасней, - когда неожиданно донесшийся до носа горбатого запах зверя привлек его внимание. Волк. Здесь? Хотя, чему тут удивляться? Навострив уши и теперь уж надежней уцепившись за тонкую ниточку ощущений, Сагалаз ощутил "аромат" стаи Ядовитого тумана.
  - То я к волкам, то они ко мне, - невольно подумал охотник, с улыбкой обнажив клыки, - и, что поделать - либо это моя судьба, либо рок. Тут уж все решает мой непревзойденный талант.
  Сагалаз, огибая трясины и кочки, направился к самому источнику запаха. Не прошло и пятнадцати минут, как он вышел к небольшому мутному озерцу. Вглядевшись в сплетение ветвей и зарослей камыша, он заметил бурое пятнышко, неловко распластавшееся на серебристой кочке, опутанной водорослями. Сагалаз на миг заколебался - может, лучше уйти? Он здесь не к месту, да и к чему беспокоить столь молоденькую волчицу, коей она и являлась. Желтые глаза с черными зрачками уставились на тонкую неподвижную фигурку. Лишь мгновение ушло на дальнейшие раздумья - и горбатый охотник, неуклюже ступающий по скользким кочкам, с одной на другую, приблизился к своей очередной "жертве". Ах, от привычек так трудно избавиться! Замерев на расстоянии двух метров от новоявленной цели, Сагалаз слегка наклонил голову, от чего "уродство", украшающее его спину, казалось еще больше. И затем, спокойным, немного сладковатым, голосом он произнес:
   - Миледи, простите мне мою грубость, но... что вы делаете в этом месте? Так же, прошу извинить мне мое любопытство - не каждый день встретишь члена стаи Ядовитого тумана на болотах.
  Неплохо для начала. По крайней мере, не грубо - ведь девушки не любят нелюбезных волков, а уж этого ему совсем не хотелось бы. Только сейчас Сагалаз сумел разглядеть волчицу получше. И что же, в ней не было ничего особо примечательного: сильная мускулатура, крепкие ноги и достаточно широкая грудь - возможно, это страж или воитель, рыжевато-бурая, в нескольких местах сбившаяся в колтуны и белая на груди, короткая шерсть. И голубые глаза. Ну, что ж, не так уж часто встретишь такой необычный оттенок зрачка, но и не так уж редко. И что он только тут забыл?.. Ах да, вся та же привычка - куда он катится, в какие тартарары занесет его это славное увлечение? Наверное, ему хотелось бы это знать...
А может быть, вовсе и не хотелось.