Что-то непонятное управляло сейчас Артуром. Не глядя под лапы он шёл вперёд, рассматривая окружающие его деревья, с какой-то детской наивностью как-то по-новому глядя на мир. Сказать, что он бы в плохом состоянии - ничего не сказать. Несколько недель назад его изгнали из стаи, в которой он сумел продержаться достаточно долго, причём изгнали грубо и с позором. До сих пор на теле были видны рубцы сквозь светлую шерсть, которые изредка всё ещё ныли по ночам, да так сильно, что хотелось выть на луну. А ещё он похудел, потому что последнюю неделю ничего не съел, кроме мыши. Возможно, именно голод вёл его сейчас по этим незнакомым местам.
Что-то странное творилось сейчас вокруг него. Он слышал только чавканье мокрой почвы под собственными лапами. И всё. Больше ни звука вокруг. Птицы не кричат, мухи не жужжат, даже деревья не скрипят от ветра. Волк невольно остановился, поводя ушами. Выдохнул и услышал звук своего дыхания. Вокруг воцарилась звенящая тишина. Артуру на мгновение показалось, что он спятил, что такой гробовой тишины не бывает, встряхнул головой, и, о, чудо, услышал шум. Повернул голову в сторону новых звуков, втянул носом воздух. Был абсолютный штиль, поэтому он не почувствовал никакого подозрительного запаха, кроме запаха болотной гнили. В последнее время в его жизни ничего не происходило, такая размеренная монотонность очень быстро надоела Артуру, поэтому он, не долго думая, медленно и по возможности бесшумно направился в сторону шума, надеясь там увидеть нечто неожиданно. Идти бесшумно было очень проблематично: болото засасывало его лапы и противно чавкало, когда волк отрывал их от земли. Поэтому неудивительно, что его заметили.
Волк увидел впереди себя неприятное зрелище. Два трупака практически прижали к земле взрослого волка. Это неудивительно, ведь всем известно, как нежить любит свежую кровь - и чем труднее добыта кровь, тем приятнее она оказывается на вкус. Возможно именно поэтому нежить не нападает почти никогда на волчат и молодых волчиц. Да и этому может быть ещё одно разумное объяснение - нежити нужны сильные бойцы.
Артур равнодушно посмотрел на драку. Он не собирался ввязываться, но осталось главное - это незаметно уйти. К сожалению, чавкающее болото не позволило ему остаться бесшумным, а светлая шерсть отчётливо видна на фоне грязно-бурой окружающей среды, даже ночью. Оба трупа, как по команде, подняли головы, и посмотрели в сторону волка. Артур мысленно выругался, но бежать не было смысла. Хуже всего оказаться приконченным со спины, поэтому следовало встретить врага, глядя ему в глаза.
Доля секунды потребовалась нечисти, чтобы сорваться с места и с огромной скоростью броситься в сторону Артура. Волк подумал, что на этот раз ему достался достойный противник - с таким ему ещё не приходилось драться, но скорость, с которой нечисть приближалась, была достойна даже похвалы. Нельзя было медлить, нужно было действовать. Волк оскалился, припав на передние лапы , встав на какую-то кочку, ожидая, когда кто-то из двоих трупов приблизится.
Первым нёсся крупный самец, у него были целы все четыре лапы, выглядел он угрожающе. По виду - крупный волк, прибавить к этому ещё разодранные бока, полуразложившиеся мышцы, кишащие личинками мух, и страшную морду - вот полная картина того, что сейчас требовалось попробовать на зуб.
Артур усмехнулся. Труп бежал прямо на него, сверкая глазами, вряд ли он успеет затормозить на скользкой глине, поэтому есть возможность напасть на него сзади, правда, предоставив при этом спину второму трупаку, который, хромая на заднюю лапу, бежал следом. Думать не было времени, с каждым движением тварь приближалась, уже через мгновение труп был в метре от Артура. Волк сделал рывок в сторону, пропуская клыки твари в миллиметре от собственного уха, а потом тут же резкий рывок обратно, таким образом, что клыками вцепился в холку нежити и повалил того в грязь боком. Таким образом, сейчас его спина была в относительной безопасности, он располагался боком к подоспевшему второму зомби. Но эта поза была чревата неприятностями - гораздо труднее уйти из-под удара, когда находишься к противнику боком. Артур бросился вперёд, наступив на морду лежащему на боку трупаку, таким образом подставив второму своё бедро. Тварь лапами налетела на бок Артура, сбив того с лап. Артур резко вскочил, сделал рывок вперёд, прямо ударившись грудью в грудь меньшего, схватил того за горло, мотнул головой и вырвал кусок гниющего мяса. Пока отплёвывался, больший поднялся и бросился на Артура сбоку, но, видимо, глазомер у трупаков слегка не в норме, Артур пригнулся, согнув лапы, трупак пролетел над ним, волк спружинил задними лапами прямо когда нежить была над ним, головой толкнул того в живот, труп потерял равновесие в полёте, упал на землю лапами вверх. Артур набросился на него, рыча, разодрал клыками морду, практически лишив нежить зрения, когда сзади на него набросился второй из компании и вцепился зубами в холку. Волк зарычал от боли, но не растерялся, ударился собственным боком о землю, оглушив трупака о случайно попавшуюся корягу, правда, и сам поранился порядочно о ту же самую, но тварь была оглушена, и это радовало. Артур ещё не выбился из сил, но уже подустал, и всё же он прыгнул на оглушённого трупа всем весом, сломав тому ребро, полоснул клыками по плечу, разодрав ему мышцу, а значит, лишив его лапы. Еще немного, и он бы прикончил этого трупака, если бы не было ещё одного, который вскочив на лапы, рыча и дыша зловонием, набросился на Артура, пытаясь сбить волка с ног. Артур огрызнулся, клацнув зубами около морды твари, зацепив клыками ухо и выдрав его с корнем. Но это лишь разозлило нежить. Тварь всем весом налетела на Артура и пригвоздила волка лапами к земле.
Артур невольно начал прощаться с жизнью, одновременно пытаясь вырваться.

Артур безуспешно брыкался, царапая тупыми когтями живот трупака и огрызался, изредка задевая морду твари острыми клыками. Смерть дышала прямо в глаза, да и действительно, смертельной вонью застилало обоняние, а странное утробное угрожающее рычание, словно треск гремучей змеи, заставляло сжиматься мышцы и холодеть кровь в жилах. Волк не ждал помощи - он не привык надеяться на чью-то помощь, он привык рассчитывать на собственные силы и везение. На этот раз силы его подводили, а вот фортуна была явно на его стороне. Чёрный волк-одиночка, которого Артур, сам того не желая, спас от неминуемой гибели, набросился на трупака всей массой и освободил Артура. Волк быстро вскочил на лапы, вдохнул всей грудью, но не посмотрел на чёрного волка, просто принял этот подарок судьбы, как должное. Да и тем более отвлекаться на какие-то формальности и телячьи нежности, когда вокруг, выискивая слабые места, ходят два уже убитых до этого кем-то волка. Странно, как минимум.
Но на шутку Артур отреагировал. Повёл ушами, посмотрел на какое-то мгновение на чёрного волка, усмехнулся уголком губы.
- Видимо, кто-то передо мной забрал последнюю чёрную шкуру, - оскалился, рыком отвечая на выпад вперед одного из трупаков. Нечисть медлила, так обычно ходит хищник, высматривая у добычи слабые стороны. Так обычно ходит Артур вокруг стада оленей, высматривая раненного, старого или молодого и неопытного. Волк даже на какое-то мгновение засомневался: может быть всё же нечисть имеет возможность мыслить? Но тут же отмёл это предположение. Разве можно думать разлагающимся и кишащим червями мозгом. Нет.
Один из трупов остановился около Артура, точнее даже не остановился, а чуть заметно притормозил, когда Снег услышал призывное "готов?" со стороны брата по несчастью. Белый повёл бровью. Артуру достался тот, который  был с разодранной мордой и фактически слепой. Чтобы его обезвредить нужно было как минимум прегрызть шею или лапы. Насчёт шеи Артура мучили огромные сомнения, а вот касательно лап можно было попробовать. Вон как раз та же самая коряга создавала разветвление, в которое можно было загнать лапу этого трупака.
- Спрашиваешь, - с иронией.
Артур сделал рывок вперёд, заставив нечисть сделать то же самое, но ловко увернулся из-под удара, бросившись вперёд и в сторону, хлестанув трупа хвостом по морде. Вряд ли тот что-либо почувствовал, да и вообще вряд ли нечисть может чувствовать боль. Но труп тут же бросится за Артуром, клацнув зубами в миллиметре от задней лапы волка, когда Снег перескакивал на полном ходу через корягу. А вот труп, почти полностью лишённый зрения, задней лапой попал прямо в разветвление коряги, которая, словно капкан, намертво сжалась вокруг лапы трупа, не позволяя сделать ни шагу в сторону.
Артур резко затормозил, слегка заскользив на мокрой земле, развернулся, и всей массой налетел на застрявшего трупака. Веса и разгона было предостаточно, чтобы послышался хруст, и это был хруст далеко не коряги. Гниющая лапа осталась в разветвлении коряги, когда как трупак, уже на трёх лапах - двух передних и одной задней - снова бросился в сторону Артура. Но это было уже слишком просто. Артур тоже сделал рывок в сторону нечисти, но, только приблизившись к тому на метр, резко пригнулся к земле, позволив передним лапам просвистеть над своими ушами, а потом резко дёрнул головой и ухватил в полёте вторую заднюю лапу. Сильно сжал челюсти, снова мотнул головой. Раздробленная кость захрустела на зубах. Волк хмыкнул. Труп без задних лап - совершенно бесполезная тварь, поэтому Снег накинулся на него, словно коршун, и в конце концов добил его, сломав твари позвоночник в районе затылка.
Отошел, посмотрел на собственное произведение, ухмыльнулся. Только потом вспомнил, что не мешало бы продолжить дышать, глубоко вздохнул, потом вывалил язык. Всё же этот поединок был чуть труднее, чем поединки с живыми волками, но упрощался лишь отсутствием тактики и стратегии со стороны противника.
Волк побоялся представлять свой внешний вид. Белая шерсть с грязными зазводами от болотной земли и красно-бурыми пятнами запёкшейся крови просто не может выглядеть красиво. Но Снегу было плевать.

Артур тяжело дышал, вывалив язык, когда черный заканчивал бой и добивал трупака. Волк равнодушно смотрел, как черный душит нежить, но зато заинтересовался, когда, окончив бой, черный волк как будто с укором сказал что-то себе. Кто как, а Артур точно знал, что после битв нужно себя хвалить, тогда какой-то стимул появлялся. Отец Снега никогда не  хвалил сына за успехи, а Артур из шкуры вылезал только чтобы увидеть одобрение в холодных, словно лёд, глазах отца. И никогда не видел этого одобрения. Поэтому ему пришлось самому наверстывать упущенную любовь. Всего себя он посвятил самому себе, и это можно понять. Кто ж похвалит, если сам себя не похвалишь? Кто ж полюбит, если сам себя не полюбишь?
- Разговариваешь сам с собой? Вредная привычка, - почему он это сказал? Он сам не знает. Вообще-то Снег был не особенным сторонником первым начинать разговор, но почему-то он не мог промолчать. Возможно, причиной была благодарность за спасённую шкуру? Нет, те, кто знают Артура вряд ли допустили бы такую мысль даже близко - волк никогда никого не  благодарит и не признаёт помощи.
- Здесь нельзя находиться долго, запах нашей крови может привлечь нескольких нежелательных знакомых, поэтому лучше уносить хвосты куда подальше, - Снег сказал так, словно  бы говорил сам с собой, но на самом деле слова адресовывались чёрному, который беспечно развалился на земле и теперь вылизывал рану на боку. Загривок Артура тоже неприятно ныл, но оставаться здесь, распространяя свой аппетитный для нежити запах было чересчур опасно для двух уже раненых волков. К тому же вид двух приконченных трупаков ещё сильнее разъярит возможных гостей, поэтому Артур предпочёл бы потерпеть ноющую боль в ране, чем оказаться разорванным на мелкие клочки.
- Если, конечно, ты не собрался пополнить ряды нежити, - тонкий прозрачный намёк.

---> Река

С возрастом становишься спокойнее, рассудительнее и гораздо более адекватно относишься ко всему, что происходит вокруг тебя. К своему семилетию Артур научился терпеть малолеток, волчат-подростков, к своему возрасту он научился находить общий язык со всеми, любая волчица с удовольствием отдалась бы ему, стоит только Артуру поманить её, но всё же чего-то в жизни Снега не хватало. В последнее время у него было слишком много приключений, а эта битва с нежитью, казалось, вконец вымотала Снега. Но всё же в груди продолжало отчётливо и ровно колотиться волчье сердце, а во взгляде не потухло желание жить. Пожалуй, это можно было назвать самым трудным испытанием в жизни волка, но он справится, как справлялся всегда до этого с мелкими неприятностями.
Артур спокойно отнёсся к тому, что чёрный нагло обозвал его "девочкой". Как его только не называли за всю его жизнь, пожалуй, "девочка" не хуже, чем "снежинка" или "пушистик". Волк невольно вздрогнул от отвращения, вспомнив прозвища, которые давали ему преимущественно самки когда он тонко и ненавящиво принимал Их ухаживания. А когда волк резко, но мягко посылал их на все четыре стороны, тоже узнавал о себе много нового. Вот только от таких прозвищ почему-то становилось тепло на душе. Всегда приятно знать, что тебя любят и не хотят с тобой расставаться ещё хоть чуток, и поэтому не совсем цензурными фразами как бы намекают об этом.
Так думал Артур, когда быстро перебирал лапами, стараясь не отставать от брата по несчастью. Пахло водой, чистой водой, а не вонючей болотной жижей. Во рту был неприятный привкус мёртвой волчьей плоти, а на языке было ощущение, что десяток червей там дерутся за право на территорию. Артур с отвращением сплюнул, но неприятный привкус изо рта никогда не пропал, а как будто бы даже усилился. Уши раздражённо опустились на грязную шею, а брови поползли к переносице. Он был раздражён, голоден и немного зол. Драться ни с кем не было желания. Невольно ускорил шаг, когда впереди между деревьями показался блеск отражающей первые солнечные лучи реки. Через мгновение Артур вышел на берез реки, невольно сощурил глаза, потому что восходящее солнце мешало смотреть, но через мгновение привык, вошёл в реку по колени и жадно начал пить воду. Он фактически забыл про чёрного волка, который должен, по его подсчётам, находиться всё ещё где-то рядом. Но здесь уже пахло другими волками, значит нежить сюда не сунется, а это радовало. Течение было сильным, плавать не предоставлялось возможным, но рану следовало промыть, хотел он этого или нет. Самому вылизывать себе загривок было проблематично, шея была не настолько гибкая. Волк зашёл глубже, почти по  шею, чуть пригнулся, встал, отряхнулся, повторил ещё раз, вышел из воды достаточно чистым, грязь стекала по лапам серо-бурыми струйками, засохшая кровь была благополучно смыта, но рана снова закровоточила. Волк раздражённо подумал, что, наверное, в слюне этих гадов есть что-то, что заставляет раны так долго кровоточить.
- Ты неплохо держался, не многие могут выйти на бой с двумя трупаками в одиночку, - и о чём думал этот черный придурок, когда шёл на болота, где больше нежити, чем комаров?
- Я Артур, кстати, - гораздо удобнее общаться, если знаешь имя собеседника.

Кровь текла под шерстью и щекотала плечи и шею Артура. Загривок снова поменял свой цвет на бледно-розовый, от крови, но, видимо, Артур смыл ядовитую слюну нежити, поэтому рана болела не сильно, лишь чуть-чуть ныла, напоминая о своём существовании. Артур повёл ушами в сторону реакции чёрного волка. Мерзость... Хм, это ещё мягко сказано. У Артура вряд ли хватило бы слов описать отвращение, которое он испытывает к этим тварям. Слава создателю, нежить слишком разборчива в местах обитания, поэтому встречать её приходится нечасто, но до этого случая Снег раз или два имел дело с нежитью, правда он тогда был в составе стаи и разобраться с парочкой таких вонючих мертвецов для внушительного размера стаи было парой пустяков, но Артур до сих пор с дрожью отвращения вспоминает трупный запах и зловонное дыхание тех мертвецов.
А ещё хуже то, что среди членов стаи попадались родственники и близкие "умершего не до конца" собрата. Волк помнит, как, глотая слезы и шепча слова прощения или молитвы, какая-нибудь волчица бросалась на своего любимого или отец разрывал в части собственную дочь, исчезнувшую до этого при весьма странных обстоятельствах. Убивать дорогое сердцу существо - вот самое страшное наказание, которое только может придумать волк, да и не только волк. Артуру не приходилось убивать себе подобных (собаки не в счёт), но он всё же в глубине души прекрасно понимал тех волков, которым по воле случая пришлось убивать. Разве Артур не убил бы друга, если от этого зависела бы его жизнь? Убил бы. А может быть, просто у Снега ещё не было таких друзей, за которых можно и жизнь отдать? Разве Артур смог бы поднять лапу на своего отца?
Поневоле волк бросил взгляд на Алукарда, оценивая того, как предмет возможной Особенной дружбы и тут же сам себе усмехнулся. Ну нет, не получится. Он не умеет дружить, он не умеет любить... Так может, он просто не умеет жить? Может, это не жизнь? Да и действительно, какая жизнь без дружбы?
Интересно, это яд нечисти так воздействует на мозг, заставляя того работать в усиленном режиме, чтобы обрабатывать риторические вопросы. Кажется, пауза затянулась, а в таком каком-то угнетённом состоянии оставаться в одиночестве - выход, конечно, но далеко не самый лучший.
- Ты ведь одиночка? Почему? - вообще-то глупо начинать разговор с такого вопроса. То же самое, что спросить "ты же сирота? а при каких обстоятельствах погибли твои родители?". Просто некоторые волки воспринимают изгнание из стаи так же, как и разрыв с любимым волком или смерть кого-то очень близкого. Артур же привык к расставаниями со всякими стаями, коих за его жизнь было около десятка или чуть больше, поэтому это воспринимал вполне себе так спокойно.
Алукард? Ничего себе такое имечко подобрали ему, видимо, какая-то шишка. А выскочек и лидеров Снег не сильно-таки жаловал вообще-то.

Волк с постоянным скептицизмом выслушал ответ Алукарда на заданный им вопрос. Какая-то неудачная шутка - ведь примерно то же самое мог бы ответить Артур. Разве его не выгнали из стаи? Разве он не странник, не пришлый? Вот только стайным ему быть осточертело до коликов в животе, хватит. Хорош плясать под чью-то дудку, чтобы потом тебя подставили и выгнали, как шавку, принесшую ненужных щенков. Охотишься с ними, дерешься за территории, скалишься на чужаков, чтобы потом об твою хорошо разостланную по земле шкуру вытерли лапы и нагадили в пасть. Конечно, через некоторое время он перегорит, его ненависть чуть-чуть приугаснет и он снова, влекомый чем-то неизведанным, или, что скорее всего, влекомый страстью приключений и жаждой неприятностей на белобрысую задницу, снова вступит в какую-то стаю, но не для того, чтобы быть изгнанным. Нет, этого он не допустит в принципе. Он поохотится в команде, покружит головы местным волчицам, а потом, гордо подняв голову, уйдет снова странствовать, и будет самодовольно усмехаться, когда его будут умолять остаться. Ведь он "мощный волк, которому вроде как положено быть в стае", ведь он был бы "подарочком на Новый Год от Деда Мороза" - и конечно, вожаки были бы не против такого опытного охотника или воина. Артур сел на землю и провёл языком по своей передней лапе, слизывая воду.
- Я потомственный отшельник, командные игры не для меня. Пожалуй, я предпочёл бы вечное одиночество удушью в стае, - он говорил правду, а почему нет. Его отец никогда не был стайным, насколько знал Артур. И хотя отец не особенно распространялся по поводу своего прошлого, всё же Снег кое-что знал о жизни белого волка, зачавшего его. И Артур мог с уверенностью сказать, что отец сейчас поддержал бы его слова.
- Хотя время от времени совместная охота может приносить удовольствие, но в тех редких случаях, когда эта охота проходит в компании очаровательных волчиц, - волк усмехнулся, в ледяных полупрозрачных глазах мелькнуло что-то похожее на снисхождение - он получал удовольствие от этого разговора, который ещё был в начале своего развития, в зародыше, так сказать.
- Я тоже наслышан о стае Серой Крови, они не жалуют чужаков и являются самыми кровожадными и беспощадными волками в округе. Ты не боишься, что тебя тоже не поприветствуют с распростёртыми объятиями? - нотка сарказма в до этого идеально бархатном голосе не могла не привлечь к себе внимания. Это бала проверка на стойкость и терпеливость - молодой и вспыльчивый волк набросился бы на Артура, скалясь и щетинясь, потому что сейчас Артур брал Алукарда откровенно на понт.
Волк ещё несколько раз шершавым языком провёл по белой шерсти и невольно нахмурился, почувствовав вкус собственной кровь. Несколько царапин на лапе, до этого не увиденных им, не приносили ему никакого вреда, но всё же оказались весьма неприятным открытием.

Алукард эхом повторял некоторые фразы, сказанные Артуром, что несколько забавляло белого волка, который в это время растянулся в полный рост на берегу реки, подставляя светлые бока пригревающему восходящему всё ещё тёплому сентябрьскому солнцу. Самое замечательное для волка время люди называют это бабьим летом, хотя вряд ли волки понимают, почему. Да и многие люди тоже не понимаю, почему именно бабье. Но Артуру было плевать с высокой колокольни бабье то лето или мужицкое, но ему жилось хорошо в сентябре хотя бы потому что было тепло, пищи было вдоволь, а морозы не кусались за уши и за черный нос, и ветер не врезался в глаза.
Изгнанник, отшельник... в общем-то, если придираться, то между этими словами есть какая-то разница, хотя совсем не существенная.  А сейчас Снег был и изгнанником, и отшельником – значит, нет смысла придираться к словам, если не хочешь прослыть занудой. А вот причина, по которой новый знакомый Артура решил попытаться счастья в стае Серой Крови очень даже заинтересовала волка. Вот что можно действительно назвать: это по-нашему! Разве не на это надеялся Артур, когда "случайно" отбил волчицу у вожака той маленькой стаи, из которой он ушёл по собственному желанию несколько лет назад? Разве не любовь к волчицам заставляла Артура уходить из стай, чтобы присоединяться к другим, чтобы у других хиленьких серых волков уводить сестёр и подружек? И разве не его пресловутое донжуанство едва не закончилось для Артура гибелью, обошлось только неизгладимым шрамом на самолюбии волка и огромным позором? Да, именно это сейчас заставило волка полуоскалиться-полуулыбнуться и сверкнуть глазами в ответ на вопрос, заданный ему Алукардом. Это действительно по-нашему!
Странно, но Алукард начинал нравиться Артуру, волк смотрел как будто в очень сильно искажающее изображение зеркало, которое, всё же, способно кривляться в ответ и отвечать следом за хозяином. А это становилось очень интригующе, или, можно сказать, захватывающе.
- Думаю, это самая адекватная надежда из всех, что мне пришлось услышать от собирающихся вступать в стаю Серой Крови, - Артур не солгал, и не собирался, льстить тоже не было особенной нужды, хотя всё же волк бы предпочёл поупражняться в искусстве лести на этом чёрном волке.
Река приятно журчала позади Артура, а трясогузки нагло подходили к самой спине белого волка, но с шелестом улетали, стоило Снегу повести ухом.
- Мне ничего не остаётся, кроме как пожелать тебе удачи в этом деле, - волк снова сверкнул голубыми глазами, сощурил глаза от удовольствия, как кот, которого почесали за ухом.
- Я, в отличие от тебя, не собирался вступать в стаю, но меня, например, больше привлекает мысль соблазнения альфа-волчицы стаи Ядовитого Тумана. Ходят слухи, что она своенравна и упряма - мой типаж, - разговоры о волчицах - о чём ещё могут разговаривать два взрослых волка, волею случая сведённых вместе в битве с нечистью? Кстати, ни белый, ни черный не старались думать о той битве, как будто её и не было. Вообще Артур предпочитал забыть нежить сразу же после обезвреживания её, так как-то проще думать, что не являешься убийцей.
Желудок Артура заурчал, требуя пищи. Волк практически и забыл, что не ел ничего около недели, поэтому предпочёл подняться на лапы, кажущиеся из-за впавшего живота, мокрой шерсти и облегавшей ребра кожи неестественно длинными, потянуться и повести носом в сторону леска, находившегося в нескольких сотнях метров отсюда за изгибом реки.
- Я не прочь был бы поохотиться. Не составишь мне компанию? - совместная охота - второй шаг на пути к дружбе после нахождения общей темы для разговоров.