Тихая и легкая поступь, все сильнее распространяющийся запах волчьей крови. А вот и хозяйка запах показалась из-за деревьев - белая, с серым отливом на спине и голове, волчица. На груди у нее явно выделялись пять полос - почти хирургические надрезы, кровоточащие достаточно сильно, чтобы распространить весть о ее присутствии всему лесу. Давящая тишина стояла в лесу, от чего ветка, на которую она наступила, затрещала просто оглушительно. Лаури даже не обратила на это внимание - вся была поглощена попутным созерцанием капающей крови, так что не заметила, как вышла к берегу озера, с волком перед ним, настороженно смотрящим в ее сторону. Отвлекло ее лишь ощущение холода в лапах, и Лаури подняла глаза. Удивлению не было предела - она стояла уже по колено(сгиб передней лапы) в ледяной воде! Ничего себе, милое купание. Нет, так не пойдет. Быстрым движением она выпрыгнула из воды, оказываясь мордой к морде еще и с волком, от чего у нее чуть сердце не выскочило. Шаг назад - и она вновь в воде. Теперь уже вылезать она не торопилась, хотя лапы и начинало ломить. Своими пронзительно синими глазами она изучала "нарушителя своего спокойствия", хотя в глубине души волчица понимала - не он помешал ей, а она ему. Ну, впрочем, не важно. Важно, что они стоят здесь и сейчас, почти нос к носу, не считая шага и полоски воды. Постояв так, посмотрев на волка, изучив его быстро и точно, она развернулась, и, сама не понимая зачем, волчица пошла вглубь воды. Вскоре намокла уже большая часть лап, а вода коснулась живота. Еще шаг - и холод сковал грудь, останавливая кровь, текущую из шрамов. То что надо. Теперь можно и выйти из этой противной и холодной воды, что Лаури и сделала. Несколько коротких прыжков, и она снова на берегу, уже точнее расчитав расстояние - поодаль от незнакомца, поодаль от воды, дабы снова. чего доброго, туда не упасть. Здороваться первая она не собиралась, да и после холодной ванны ее голос вряд ли кто-нибудь расслышит, хотя он и без того еле слышим. И вновь она сверлит незнакомца взглядом, ожидая его действий.

Лаури усмехнулась, увидев, что волк притащил ей олененка. Нда, что ему сказать, так, чтобы не обиделся? Она только недавно съела довольно упитанного кролика, так что кусок в горло не лез. Смотря на принесенную ей добычу, она обдумывала слова. Хотя, был шанс, что волк ее не услышит. Хотя кто его знает. Большинство волков ее стаи уже научились слушать ее речь и понимать, но одиночка... Хотя, может, у него отменный слух? Возможно. Ладно, была не была. Резко вдохнув, она проговорила настолько тихо, будто вот - вот испустит дух:
- Благодарю... К сожалению, не могу принять сей чудесный дар, ибо... недавно поела, и кусок... в горло не лезет... - резко вдыхая между словами выговорила волчица.
Она отошла от пищи и прилегла, с видом смертельной усталости. Подумать только, столь небольшая реплика так сильно ее вымотала, словно она набежала 50 километров, и теперь ей приказано бежать еще вдвое больше без остановок, хоть и рысцой. Ладно, не так важно, сколь сильно вымотала ее эта реплика, важнее, что теперь она действительно слаба. Хотя, если ограничиться впредь более короткими монологами, будет проще справиться и с усталостью, и с дыханием, да.

Удивленно Лаури следила за тем, как волк... "искупался" в ледяной воде, где она недавно останавливала кровотечение. Опять невовремя захотелось смеяться. Но она себя сдержала, ограничившись лишь ухмылкой.
- И зачем ты в воду полез, а? - подумалось волчице, но она промолчала, ограничившись лишь вопросительным взглядом, ясно означавшим: "И зачем ты туда полез? Делать было нечего, да?". Была мысль, чтобы через силу съесть хотя бы кусок от подрака, но она быстро отказалась от этой мысли, ибо тогда она совсем не сможет говорить. И так еле на лапах стоит. Ну ладно, времени на лежание было потрачено достаточно, так что, легко вскочив на лапы, она вновь посмотрела на волка, задав вопрос:
- И могу я узнать ваше имя? - тихо, коротко и быстро проговорила волчица, дабы снова не навалилась слабость.
Удивительно, как быстро организм приспосабливается к меньшему потреблению энергии, в виде тихого голоса или коротких реплик, да так, что потом сложно приучить назад, на нормальный уровень. Да и часто не больно - то хочется... Порой шепот придает таинственности, порой скрывает истинную силу говорящего... В общем, в тихом голосе много плюсов, но столько же и минусов. Правда, когда адреналин резко начинает вырабатываться в кровь, на грани жизни и смерти, организм забывает о поставленных планках, и тогда уже голосок еще тот просыпается. Ну и еще когда отдаешь приказы, приходится себя выматывать на громкий голос, а затем валяться под кустом, тяжело дыша и чуть ли не кашляя (а иногда бывает и такое, причем изредка с кровью, но не так часто), и тогда уже только молчание помогает восстановить силы.
Ну да ладно, вернемся же в реальность. Волчица стояла, все еще вопросительно поглядывая на собеседника, ожидая ответа.

Лаури уже думала, что ее ничто не удивит, вот только... Только ответ на прстой вопрос занял у волка несколько больше времени, чем она подумала. Промямлив что - то, он побегал вокруг дерева, а затем на двадцать минут и вовсе скрылся в лесу. Однако вскоре он появился из лесу, важный такой.. ну или пытался казаться важным. Ответив на ее вопрос, он задал ответный.
- Кагеро... А я... Лауриканна. - проговорила Лаури, тихо, ужасно тихо, даже сама она еле - еле себя расслышала.
Тряхнув головой, она повернулась к озеру, и стала смотреть в свинцовые воды, изредка покашливая, но слабо, лишь ингода ее бока сотрясались легким спазмом, который быстро проходил. Однако, на языке в один из этих спазмов она почувствовала легкий привкус крови.
- Ч-черт... - сокрушенно подумала Лаури, быстро сглатывая приятный для ее языка вкус собственной крови.
Почему для нее? Да потому что большинство волков не любят вкус и запах своей же крови - -им приятней кровь противника, а вот Лаури все равно. Вся кровь одинакова. Одинаково вкусна. Снова хочется смеяться, снова легкие сжимает приступ неудержимого смеха, который с трудом, но все же удается подавить, с мыслью, что это невежливо, смеяться, ведь волк может подумать, что смеютя над ним, что не так... Но ведь он-то этого не знает.

Она стояла к волку спиной, но почти чувствовала, что и телом и разум у него идет напряженная работа. Он наплел что-то про еду, про зайцев и оленей.
- Нет, благодарю... С тобой все в порядке? - ни на октаву громче не проговорила волчица, но все же зашлась кашлем, уже более серьезным, чем легкие спазмы до этого.
И вновь вкус крови. Сильнее чем до того, более легкого вкуса.
- Чертов кашель! - злясь на саму себя, подумала волчица.
Затем в ее голову пришла мысль, которая(как странно!) опять чуть не заставила ее расхохотаться - не она должна спрашивать Кагеро о состоянии, а он ее, ибо кашель гораздо более серьезная проблема, чем кажется. Нет, у лаури это не вызывает никаких беспокойств - это началось давно, но вот у волка. не знающего ее, может прийти на ум болезнь. А болезнь для волка - проклятие. Хотя, Лаури и есть сплошное неудачливое проклятье, собирающее все опасности, ну, или почти все опасности, в округе.

Как и ожидала Лаури, волк мало того, услышал, что она кашляет, так еще и подумал, что она больна. Она уже хотела было ответить, но волк стал лихорадочно соображать и метаться от воды к траве. Затем ему, видимо, пришла в голову какая - то идея, и он убежал в лес, достаточно долго не появляясь.
- Охх... Ну и зачем? Зачем тебе кормить неизвестно кого, и беспокоиться неизвестно о ком, а? Ты меня не знаешь, зачем тебе таскать мне еду? - такими вопросами она задавалась все время отсутствия волка. До тех пор, пока у ее лап не оказалось тело глухаря, еще живое.
- О, боже... Зачем? - еще раз подумала она, но второй раз расстраивать волка не хотелось, но все же она сказала:
- Не стоило, я не больна. - хотя, возможно, она подумала, что сказала, поскольку фраза выдалась настолько слабой и тихой, но она все равно обожгла горло, словно огнем.
Слагка взрогнув, сморгнув слезы, выступившие непроизвольно, ибо горло продолжало гореть, она неуверенно наклонилась и откусила кусок от груди еще живой птицы, вместе с перьями, с кожей... с кровью. Когда по горлу заструилась эта красная жидкость, жжение сразу стало проходить, да и только сейчас Лаури ощутила, что она, оказывается, голодна. Однако, больше она есть не стала, по крайней мере, пока.